Betanie, 13 февраля 2006

Пролог

«В Сингапуре можно купить все, что угодно», - сказала она мне. «Даже человека. Это черный рынок, конечно. Клонирование запрещено законом. Клонировать кого-то, кто даже не подозревает об этом, чрезвычайно неэтично. Но люди это делают. А после заключения мирового соглашения у тебя есть деньги».

Мы шептались в глубине Cravings, на бульваре Сансет. «Почему, думаешь, в последнее время так часто видят парней, похожих на Орландо Блума? Половина из них – не он. Но если ты живешь здесь, в ЛА, догадаться невозможно».

«Я все бы отдала, чтобы у меня был Кеану», - призналась я, глядя вниз, на белую скатерть. «То есть, лучше было бы, если бы он был настоящий…»

«Настоящего у тебя никогда не будет», - прошептала она, непринужденно обняв руками с идеальным маникюром ножку винного бокала. «Но я могу достать для тебя образец ДНК. Его дом находится прямо на вершине этого холма. До него рукой подать. Я знаю домработницу. За 500 долларов она принесет нам его волосы».

Это прозвучало так просто и так невозможно. Но я все равно это сделала. Я любила его издалека так бесконечно долго и была так измучена, что уже почти ненавидела. Иногда я спрашиваю себя, не сделала ли я это частично из мести. А месть имеет свойство обращаться против тебя, так ведь?


Глава 1

Мне ничего не нужно было делать самой. Она обеспечивала мою связь с PersonalJesus Inc, головной компанией по клонированию. Просто отдать ей деньги и ждать. Ждать шесть месяцев, которые требуются для того, чтобы превратить генетически модифицированный эмбрион во взрослого человека. Заплатить за то, чтобы о нем заботились, а потом передали мне. Это было дорого, но ведь я получу гораздо больше, чем просто клон - гласил их сайт в Интернете.

Для придания ему культурной адекватности, мы составляем краткий обзор наиболее важных событий, начиная с года рождения Вашего донора, и следим, чтобы они оказывали на него воздействие в оригинальной последовательности.

(«В действительности это означает, что они сажают его перед телевизором и показывают ему фильмы, телесериалы и программы новостей», - сказала она мне).

Для увеличения силы его привязанности и преданности Вам, клон узнает Ваше имя и лицо задолго до вашей встречи и осознает: ему повезло, что его готовят именно для Вас.

(«Они показывают ему твою фотографию и твердят, что ты божественно хороша и что ты обеспечиваешь его существование. К моменту вашей встречи у него развивается психология крестьянской девушки, предназначенной королю», - добавила она сухо. «Послушай, это действует. Мой Антонио везде ходит за мной, как щенок».)

«Черт», - сказала я. «Неужели мне нужно будет отдать им одну из своих рубашек, чтобы он запомнил мой запах?» Это была шутка, хотя аспект применения дрессировки в процессе социализации клона несколько обеспокоил меня - но она смотрела серьезно. «А это действительно удачная мысль. Советую тебе выбрать духи и постоянно ими пользоваться».

Конечно, у всего этого была и оборотная сторона. Клонирование приводит к ослаблению теломер, представляющих собой повторяющиеся последовательности ДНК на концах хромосом. Считается, что эти последовательности одинаковы у всех животных. Они стабилизируют и защищают концы хромосом, и при потере ими каждой последующей цепочки клеток, хромосомы в конечном итоге теряют стабильность.

Проще говоря, клоны стареют намного быстрее, чем другие люди. Отчасти это преимущество – я хотела, чтобы Кеану был моим любовником, но не собиралась растить его с самого детства. Он превратится из младенца в молодого человека за шесть месяцев. А потом – за шесть месяцев пройдет путь от 20 до 40. А потом все будет происходить еще быстрее. Большинство клонов живет 14-15 месяцев, становясь жертвами болезней печени или почек. У них крепкие мышцы, но слабая физиология. Возможно, у меня будет 8 месяцев блаженства с ним, до тех пор, когда он заболеет и умрет. И это приводило меня в ужас.

«Нет, ты неправильно это оцениваешь», - убеждала меня она за несколько дней до прибытия моего Кеану. «В любом случае, часто ли романтические отношения длятся дольше? Ты будешь любить его, ты будешь сходить по нему с ума, у него будет короткая, но чудесная жизнь с тобой. Его вообще бы не было, если бы ты этого не сделала. Ты даришь ему жизнь, прекрасную жизнь. Затем, когда она закончится, и ты захочешь еще одного… ты просто сделаешь это снова!» Она провела руками по своим ярким и блестящим светлым волосам. «На самом деле, некоторые заказывают второго клона через два месяца после получения первого. Чтобы не пришлось обходиться без него какое-то время».

«Но как же вы…когда они…». Я не смогла произнести слово «умирают».

«О, это печально, но ведь ты сможешь возвращать его снова и снова. Можно даже сделать так, чтобы то, что происходит между тобой и клоном, закладывалось в память следующего. Например, вы идете на пляж, делаете фотографии - отправь их в PersonalJesus, и они смогут показывать их ему под гипнозом, а он - «помнить».

Я продолжала волноваться и, словно одержимая, снова и снова убирала в доме и проверяла содержимое холодильника, чтобы убедиться, что у меня есть вся та еда, которую, насколько мне было известно, он любит.

«Запомни», - говорила она, «ты не причиняешь никакого вреда оригиналу. Он даже не узнает. Просто соблюдай осторожность, когда будешь гулять с ним. Впрочем, он и не ожидает, что вы будете часто гулять – они не выпускают клонов из общежития во время начальной социализации и те считают, что сейчас немногие люди выходят из дома. Им говорят, что это из-за терроризма и тому подобного».

Они предложили мне выбрать, будет ли мой Кеану воспитываться в уверенности, что он настоящий Кеану или же как обычный человек. Я выбрала обычного человека. Я сказала им, чтобы они назвали его Чарли* («Чарли» – на сленге любителей порасширять сознание означает кокаин. Совпадение? Прим. переводчика) и не показывали ему фильмов Кеану. Это был некоторый культурный пробел, но я полагала, что он сможет прожить 8 или 9 месяцев в моем мире, не зная ничего о Теде и Нео. Мне был нужен не знаменитый мужчина. Мне был нужен этот мужчина.

Чарли пришел понедельник, вечером. Я все приготовила, но не знала, к чему готовиться мне. Услышав звонок в дверь, я буквально подпрыгнула и бросилась к зеркалу, чтобы удостовериться, что выгляжу наилучшим образом. Безупречный макияж, испуганные глаза. Сделав глубокий вдох, я открыла дверь. И там стоял он, 20-летний Кеану, лохматый, нервно облизывающий губы, одетый в коричневый замшевый пиджак, вылинявшие джинсы и высокие черные ботинки. Он нервничал, как и я, будучи, судя по всему, воспитан в убеждении, что «спонсор» будет любить его настолько сильно, насколько будет им любим. Он был так взволнован, что казалось, что он раскачивается взад-вперед в дверном проеме. Посмотрев на меня, он вдруг широко улыбнулся.

«Привет! Я Чарли!» - выпалил он. «Вау, а ты и правда красивая…» - на мгновение отвел глаза, а потом вновь взглянул на меня. «Э…я не должен был этого говорить? Я не знаю». И беспомощно рассмеялся. «Они не объяснили мне, что говорить!! Не уверен, что я не думал об этом перед тем, как позвонить в дверь, просто я…» Он замолчал и снова посмотрел мне в глаза – и его глаза были такими темными и восхитительно-незнакомыми, какими должны были быть, полными энергии и надежды. Я почувствовала близкие слезы, растерянно моргнула. Он выглядел таким юным.

«Милый, входи, пожалуйста», - нежно произнесла я и повела его на кухню. Закрыла дверь, а когда повернулась, он внезапно бросился вперед, и горячо обнял меня, застенчиво уткнувшись лицом в мою шею.

«Господи, ты так хорошо пахнешь», - прошептал он мне на ухо. «Я надеюсь, что ты разрешишь мне остаться с тобой». Его тело излучало тепло. Я тоже обняла его, он сжал меня крепче, и так мы стояли несколько минут, поглощенные друг другом. Я вдруг почувствовала - то, что я сделала, правильно это или нет, принесет мне счастье. Я подняла руки к его мягким темным волосам, густым и слегка спутанным, а он еще сильнее прижался лицом к моей шее. Я чувствовала, как эти губы скользят по моей коже. Я уже была счастлива.


Глава 2

Наконец, Чарли отпустил меня и отступил назад – лицо его было красным и смущенным. Сбросил с плеча рюкзак и теперь небрежно держал его в одной руке. Оглядел кухню и, казалось, был поражен сияющей медью и блестящей глазурью плитки, которые я полировала весь день. А я продолжала смотреть на него, ошеломленная воспоминаниями, которые вызвал во мне юный Кеану. Таким он был, когда впервые возник на моем горизонте – таким неуловимо экзотичным и, в то же время, по-западному непринужденно беспечным. Эти падающие на лицо спутанные волосы, длинная шея, непроницаемые темные глаза… он был необузданным, растрепанным, полным жизни. Он постоянно двигался, почти нервно.

«Позволь мне», - сказала я и осторожно взяла рюкзак из его руки. Он рассеянно отпустил его и прошелся по кухне, заполняя ее пространство собой – и той развязной самоуверенностью… которой больше не было, не было в настоящем Кеану. Но этот человек у меня на кухне определенно был настоящим. В нем бурлила жизнь. Он менял саму атмосферу комнаты. Я увидела, как он наклонил голову, чтобы рассмотреть витраж в столовой - движением, которое настолько сильно ассоциировалось у меня с Кеану, что теперь уже я стояла, держа рюкзак, и не знала, что делать. Мы оба чувствовали себя глупо в присутствии друг друга, и у каждого были на это свои причины.

Наконец, я произнесла: «Давай я тебе все здесь покажу», и провела его по дому, который купила на компенсацию, полученную от бывшего мужа. Хорошо быть замужем за врачом. Еще лучше развестись с ним, потому что он спит с твоим психоаналитиком. А лучше всего предъявить иск обоим. Но я не стала объяснять это все моему милому юному Чарли, я просто вела его по красивым, профессионально декорированным комнатам. Он казался пораженным роскошной текстурой тканей и теплыми цветами, достоинства которых наилучшим образом подчеркивало заходящее солнце – его золотой свет просачивался сквозь нефритовую зелень густой листвы за окном.

Наконец, в главной спальне он повернулся ко мне и спросил: «А где моя комната?»

Его комната?

Господь милосердный, я об этом и не подумала. Кеану был моим ровесником. Я никогда не думала, что он может быть наивен, потому что даже если он и был наивен, десятилетия назад, я тоже … была. А теперь я смотрела на этого красивого молодого человека, которого вырастила как комнатное растение, чтобы сделать своим любовником, и чувствовала себя миссис Робинсон - женщиной, задумавшей недоброе против ребенка.

Чарли выглядел обеспокоенным и слегка побледнел.

«Я прошу прощения», - с запинкой произнес он, - «то есть в пансионе мне сказали, что я останусь с тобой … по крайней мере, если ты этого захочешь… но если нет, они сказали, что я вернусь обратно … но я не знал… они не…это неправда?»

В пансионе?! Наверное, я должна была задать той женщине больше вопросов. Я понятия не имею, что в голове у этого молодого человека. И я решила быть честной – до определенной степени, конечно.

«Милый, я думала, что ты будешь спать здесь, со мной», - осторожно сказала я. «Если ты захочешь, то так и будет. Но если ты не…то у меня есть комната для гостей».

Внезапно Чарли опять одарил меня своей очаровательной широкой улыбкой. Почти торжествующей. «Ладно», - сказал он и снова превратился в наглого юного неуклюжего милого деревенщину. Повернувшись, он упал спиной на кровать, широко раскинув руки и ноги. «Господи, она огромная!», - воскликнул он и восторженно уставился в потолок. «В пансионе у меня была маленькая кровать, и я жил в одной камере с парнем по имени Брэд, и мы с ним не на шутку дрались за нижнюю койку».

«В камере??» - переспросила я, уронив рюкзак и садясь рядом с ним на кровать. Я была подавлена. «Они держали тебя в камере?» Взгляд его темных миндалевидных глаз блуждал по комнате, а потом вернулся ко мне.

«Ну, не все время», - равнодушно ответил он и поскреб подбородок. «Мне нужно побриться», - вдруг сказал он, и я впервые обратила внимание на щетину, которая окаймляла его губы и покрывала подбородок, образуя тот причудливый узор, который принадлежал только Кеану и больше никому на свете. До настоящего времени. О, я благословила современные технологии, когда Чарли энергично вскочил на ноги и схватил свой рюкзак. Он вновь посмотрел на меня взглядом, полным желания и надежды и, не говоря ни слова, исчез в ванной.

Сквозь закрытую дверь я слышала, как он на все натыкался, гремел ящиками шкафов и постоянно что-то ронял. Он казался слишком неистовым и стремительным, чтобы быть запертым в таком маленьком пространстве, и несколько раз до меня донесся грохот опрокидывающихся предметов. Мои духи и масла для ванны были, скорее всего, разлиты - как краски на картинах Поллака.

Волнуясь, я села на кровать и тут же вскочила, услышав звонок своего мобильного в гостиной. Ее я прочесывала, пока не нашла телефон на кушетке, засунутый за подушку из красного бархата. Это была Она. Мой контакт из PersonalJesus.

«Как идут дела?» - спросила она.

« Ну, он только что пришел», - сказала я. «В ванной, бреется».

«О, все правильно. Им необходимо бриться каждые четыре часа, иначе они сильно зарастают», - бесцеремонно заметила она.

«Что? Как??», - спросила я, заглядывая в спальню, чтобы убедиться, что дверь ванной все еще закрыта. Закрыта.

«Ну, просто для них все происходит более быстро. Их волосы растут быстрее, они стареют быстрее… мы же говорили об этом, так ведь? О теломерах?»

«Да… ты имеешь в виду … постой… все происходит более быстро?» - многозначительно спросила я. Она рассмеялась.

«Нет.. не все», - сказала она. «Ну, может быть в первый раз. Он, должно быть, несколько возбудимый. Не забывай, что для него ты не совсем человек. В его глазах ты живешь вечно. Ты прожила 30 жизней. Твои волосы растут слишком медленно, чтобы это можно было увидеть. Ты для него как королева или богиня».

Задохнувшись, я рассмеялась: «Это я в состоянии пережить!»

Она тоже засмеялась: «О, да, это великолепно. Но…понимаешь… ты постарайся быть с ним вначале поосторожнее. Ведь ты первая живая женщина, которую он видит».

Потрясенная, я села: «Правда??»

«О, да, клонов держат в изоляции. Это наилучший способ добиться того, чтобы он был так же очарован тобой, как ты – им. Кстати, не давай ему смотреть телевизор. Ему показывали многое из того, что было популярно в 70-х, 80-х, 90-х, но клонов ограждают от всех этих куколок из «Спасателей Малибу» и тому подобного. Нам нужно, чтобы ТЫ была его идеалом».

Это была та информация, которую мне было бы лучше получить раньше, о чем я ей и сообщила.

«Ты что, не читала буклет?» - спросила она.

Я почувствовала, что краснею от стыда. Кто, я? Читала ли я инструкцию? Я никогда в жизни не читала инструкций. Моя кухня была набита техникой, которая или работала, когда я ее включала, или нет – и тогда я звонила по 1-800. Я, конечно же, не читала буклет.

«Конечно, я читала буклет», - надменно произнесла я. «Просто забыла».

«Ну ладно, хорошо… звони, если тебе что-нибудь понадобится», - сказала она. Я услышала, как дверь ванной с грохотом распахнулась. И, кажется, она тоже это услышала. «Запомни, он будет несколько неловким, потому что он вырос очень быстро. Три месяца назад ему было десять лет. Он был меньше ростом. Его руки были короче. Он рос каждый день и должна сказать тебе, что если ты думаешь, что обычные подростки неуклюжи, то тебе нужно взглянуть на юных клонов. Они не могут правильно оценивать расстояние, и каждое кормление превращается в тайский Новый год. Мой Антонио все еще должен делать над собой усилие, чтобы сосредоточиться, когда выпьет. Он может тянуться к стакану, не будучи уверен, достает до него или нет. А в первый месяц я чуть ли не соски на все надевала».

Чарли теперь стоял в дверях гостиной и смотрел на меня. Он был чисто выбрит, влажные волосы откинуты со лба. Его лицо казалось невыносимо юным и тонким – почти по-волчьи острые линии подбородка, беспокойные глаза под прямыми черными бровями, широкий яркий рот.

«Мне нужно идти», - сказала я ей. Дала отбой и положила телефон на журнальный столик. Потом села и посмотрела на него - красивого, тревожного, напряженного, снизу вверх. У меня есть восемь месяцев. И я должна извлечь из них все возможное.

Я протянула руки, и Чарли с видимым облегчением, без малейшего сомнения, без тени застенчивости шагнул вперед и устроился на кушетке в моих объятиях. Он улегся на спину, положив голову мне на руки, и поднял на меня удовлетворенный взгляд. А я смотрела на него сверху и уже представляла долгое и медленное изучение его тела. Каждая родинка окажется там, где и должна быть. Каждый запах будет иметь тот химический состав, который и должен иметь. Каждое произнесенное им слово будет сказано тем самым голосом, который звучал у меня в ушах все последние 18 лет – через динамики, через микрофоны, сквозь время. Но теперь это будет живой голос, и между нами - только воздух, ничего больше. Кеану был в моих объятиях. И он был мой.


Глава 3

Я протянула руку в сгустившихся вечерних сумерках, чтобы включить лампу, и неугомонный Чарли, отбивая ногой такт под неслышную музыку, произнес:

«Хочешь есть? Я умею готовить. Меня научили в пансионе. Хочешь, я буду тебе готовить? Они сказали, что ты любишь китайскую кухню. Если у тебя есть эти продукты, я могу приготовить что-нибудь».

Мне хотелось вновь погрузить пальцы в его шевелюру и гладить этот треугольный выступ волос на лбу, знак раннего вдовства, но он уже приподнялся и пытался заглянуть мне в лицо. Потом нежно дотронулся до моей щеки и сказал:

«Я хочу приготовить тебе ужин!» - подарил мне неловкий поцелуй, вскочил и устремился на кухню, прежде чем я могла бы остановить его. Пролетая через гостиную, он наткнулся на тяжелую металлическую вазу и резко повернулся, чтобы поймать ее. Ваза с грохотом рухнула на пол, а он прыгнул назад, чтобы поднять ее и водрузить обратно на стол. Он не обернулся на меня, чтобы извиниться, и не казался смущенным. Это выглядело так, как если бы это было для него обычным явлением, частью его жизни - то, что вещи падали, когда он проходил мимо.

Чарли завернул за угол и исчез на кухне, а я тут же принялась рыться в плетеном комоде в столовой в поисках буклета. В конце концов, я его нашла.

Мир Вашего клона

Ваш клон выращен в условиях тщательно сконструированной реальности. В его мире нет клонов и «обычных» людей, там есть Посвященные и Ученики… Их учат, что большинство живущих людей – Ученики, которые проживают короткую жизнь, после чего переходят на новый уровень сознания. Он уверен, что человечество имеет склонность к войнам и насилию и что люди, особенно мужчины, подвержены опасным порывам, которые необходимо подавлять.

Ученики воспитываются в пансионах, финансируемых Посвященными. Посвященные это человеческие существа, достигшие высших уровней сознания, которых Ученики надеются достичь, пройдя через обучение жизни и любви …с Посвященными.

Почувствовав приступ тошноты, я прекратила читать. Говоря, что он вырос в убеждении, что я богиня, они в действительности имели это в виду. Я услышала, что в гостиной ожил музыкальный центр, и звуки 9-й симфонии Бетховена наполнили дом. Я сунула буклет обратно в комод и отправилась на кухню.

Чарли разносил мою кухню на элементарные частицы. Желая изобилия, он вытащил из холодильника почти все, что там было, в кастрюлях уже кипела вода, а в сковородках – плавилось масло. Я опустилась на ближайший стул и смотрела на то, как мой юный Кеану стремительно передвигается по кухне. Он так энергично мыл овощи, что вода расплескивалась по столешнице и лилась на пол. Он пританцовывал под музыку и с видимым удовольствием копался в ящике для столовых приборов, время от времени оборачиваясь, чтобы улыбнуться мне сквозь падающие на глаза волосы. И только когда он вытащил огромный блестящий нож и нацелился на морковь, я подумала, что его энергичная неуклюжесть и большой острый нож плохо сочетаются друг с другом. Я вскочила и устремилась к нему.

«Позволь мне», - сказала я, подойдя к нему и положив морковь на разделочную доску.

«Нет, нет, нет, нет», - сказал Чарли тем самым хрипловатым голосом, размахивая ножом над моей головой. «Ты же Посвященная! Ты ничего этого не должна делать! Я все сделаю. Я умею!»

Вид Чарли, размахивающего огромным ножом, привел меня в некоторое замешательство, и я отступила, не отрывая от него глаз. Внезапно он остановился, и его замершее движение повисло в воздухе как звук только что ударившего колокола. С ошеломленным видом он положил нож.

«Я ничего такого не имел в виду», - прошептал он. «Ничего».

«Чего именно?» - спросила я, но он отвернулся и склонился над мойкой, закрыв лицо руками.

«О, Боже», - произнес он и сполз на пол. Я была сбита с толку, а наполнявшая дом музыка Бетховена внезапно превратились в тяжелый гул. Я вышла за дверь, взяла пульт дистанционного управления, убавила звук и вернулась к Чарли. Он продолжал сидеть на полу в кухне. Его колени были согнуты, лицо спрятано в ладонях и закрыто рассыпавшимися волосами. Озадаченная, я села на мокрый пол рядом с ним и обняла его за плечи.

«Что случилось?», - спросила я.

Он издал нечленораздельный звук и несколько раз качнулся взад-вперед. Потом поднял из ладоней расстроенное лицо и посмотрел на меня.

«Я не хотел замахиваться на тебя ножом. Я знаю, что у нас дурные наклонности. Я знаю, что творили люди в этом мире, пока не была установлена система Посвященных. Я не такой. Клянусь тебе».

Теперь я была очень встревожена. PersonalJesus действительно вырастили его в очень специфической культурной среде и их целью было сделать из него пассивное, послушное, любящее домашнее животное. Он был клонированной версией первородного греха, созданной специально для меня. Мне захотелось знать, способны ли боги испытывать чувство вины.

Я обнимала и целовала его, шептала ему на ухо, что все хорошо, и он хороший, и через несколько минут он пришел в себя, снова вскочил на ноги и принялся весело резать тофу ножом для масла, пока я нарезала овощи. Его эмоциональное состояние, казалось, менялось очень быстро в диапазоне от ликования до тоски и обратно, как это бывает у подростков, только еще более выражено – из-за недостатка жизненного опыта, опираясь на который он мог бы научиться с этим справляться.

И он готовил на пятерых! Ошибка восприятия? – подумала я.

«Ода к радости» Бетховена зазвучала в тот самый момент, когда Чарли собирался бросить овощи в кастрюлю, и он замер.

«Вау!!» - произнес он и положил их обратно на столешницу. Он постоял еще минуту, широко раскрыв глаза, слушая музыку. «Вау!» - опять сказал он, быстро повернулся и помчался за угол, в гостиную, чтобы вновь прибавить звук. Звук становился громче и громче, зазвенели оконные стекла. Я последовала за ним и увидела, что мой Кеану повернулся к динамикам, подняв над головой руки с раскрытыми ладонями и вытянутыми пальцами, и растворился в музыке. Потом он упал на пол, головой к динамику, и в восторге смотрел в потолок, до конца части.

Когда она закончилась, Чарли вновь вскочил на ноги, приблизился ко мне и взял мое лицо в ладони. Глаза его сияли.

«Я люблю тебя!» - сказал он. «Люблю все вокруг! Люблю жизнь! Люблю весь мир!» Он горячо и страстно поцеловал меня в губы, потом еще и еще, и я уже была на грани обморока в его объятиях, но тут он вспомнил про еду и отпустил меня, чтобы умчаться обратно на кухню (по дороге снова налетев на вазу). Немного поколебавшись, я вернулась на землю. Сделала музыку потише и отправилась на кухню, где Чарли энергично жарил овощи, рассыпав добрую их треть по плите и столешнице, горстями бросая в них специи, отчего ярко вспыхивало пламя газовых горелок.

«Это будет здорово!» - пообещал он, тряхнув головой, чтобы откинуть упавшие на глаза волосы. Я достала для нас тарелки и с содроганием наблюдала за неловким перекладыванием еды – на столешнице и на тарелках ее оказалось поровну. К тому моменту, как все было готово, я поняла, почему он готовил так много. Опыт подсказывал ему, что половина рассыплется по столешнице, по полу, сгорит в огне горелок. А наши порции были в самый раз.

И еда получилась действительно очень вкусная. Кухня лежала в руинах. Утром моя домработница меня проклянет.

«Я все уберу!» - настаивал Чарли, но я взяла его за руку и вытащила из кухни на террасу, чтобы после ужина вместе выпить по бокалу вина, которое он тут же разлил. Вытащив из кармана вылинявший серый носовой платок, он прозаически вытер им вино и налил себе еще один бокал. Потом поднял его и стал смотреть, как я пью.

«Ты такая грациозная», - благоговейно произнес он, и я собралась было начать это отрицать, но сдержалась. Очень медленно и осторожно он пригубил вино, затем, сосредоточившись, мягко поставил бокал обратно на стол. И чудесная улыбка осветила его лицо.

«Хорошо получилось», - со спокойной гордостью произнес он, глубоко вздохнул и стал смотреть в сад, вдыхая запах роз, едва различимый в вечернем воздухе. «Здесь как в раю», - сказал он. А я внимательно смотрела на него, думая о том, что сейчас, когда он здесь… это действительно как в раю… и что он гораздо более настоящий, чем я могла бы ожидать. И вдруг поняла, что боюсь - не его, просто…боюсь.


Глава 4

Стоя по разным сторонам кровати, мы испуганно смотрели друг на друга. К этому времени я юркнула в ванную и вышла оттуда в шелковой ночной сорочке, купленной только вчера, в предвкушении этого мгновения. Он стащил с себя ботики, снял рубашку, и вид его тонкого мраморного тела вновь вызвал у меня чувство, что я собираюсь соблазнить подростка. Я не знала, что делать дальше. Я и вправду не предполагала, что все будет именно так.

В конце концов, я отогнула одеяло и простыни и легла. Чарли посмотрел вниз, на меня, и нервно сглотнул. А потом, словно прыгая в холодную воду, чтобы побыстрее к ней привыкнуть, забрался в постель - прямо в джинсах, притянул меня к себе и начал гладить мои плечи, как будто не до конца веря в то, что я настоящая и не совсем понимая, что со мной делать. Его руки были теплыми и слегка дрожали, и это было приятно - напоминание о неловкой первой любви.

Когда я нашла губами его рот, он успокоился и лег на меня, страстно целуя мое лицо и шею. Боже, это было восхитительно. Я провела ладонями по его длинной гладкой спине, и он скользнул ниже, к моей груди. Я глубоко вдохнула, а он издал тихий стон, как будто провел всю жизнь в ожидании возможности увидеть женскую грудь и дотронуться до нее. Внезапно я вспомнила, что на самом деле так и было. Он нежно прижимался к ней лицом, целуя и лаская, отчего я едва не лишилась рассудка. Вдруг он задохнулся, вздрогнул и замер, а потом, прерывисто дыша, упал на меня.

«К--…Чарли?» - прошептала я, он поднял голову и посмотрел на меня. Его веки отяжелели, радужки глаз казались почти черными. Губы были яркими и мягкими. Он сделал еще несколько глубоких вдохов.

«Мне нужно на минутку», - с трудом произнес он, скатился с меня и исчез в ванной комнате, закрыв за собой дверь. Гм.

Послышался звук льющейся в душе воды, и я, в полном замешательстве, ждала 10 минут, потом 15. В конце концов, я погасила свет, оставив включенным только мягко мерцающий ночник в углу, и забралась в постель. Наконец, дверь ванной открылась, и Чарли вышел оттуда с полотенцем, повязанным вокруг талии – он выглядел полным сил и ничуть не смущенным. Подойдя к кровати, он бросил полотенце на пол (вероятно, ген бросания-полотенца-на-пол содержится в ДНК каждого мужчины), скользнул в постель и потянулся ко мне, чтобы продолжить заниматься любовью.

Повторилась та же сцена. Несколько минут он мусолил меня, довел до исступления, получил оргазм и вернулся в ванную.

Я лежала в постели, уставившись в потолок и думая о том, что за ад я себе устроила. На третий раз стало ясно, что сам он не сможет даже вытащить меня из ночной рубашки, поэтому я избавилась от нее, пока он был в ванной. Когда он вернулся и оказался в постели, я уложила его на спину и быстро воспользовалась своим преимуществом. Его глаза расширились, а руки, когда я взяла их в свои, дрожали. Ни один из нас долго не продержался, но, по крайней мере в этом раунде, после того как своими играми он довел меня до неистовства, я его нокаутировала.

Когда, достигнув, наконец, облегчения, я легла на него, Чарли крепко обвил меня руками и спросил в темноте:

«Тебе со мной так же хорошо, как и с другими твоими Учениками?»

«Какими Учениками? – спросила я. В неярком голубоватом свете, с рассыпавшимися по подушке волосами, он казался ангелом.

«Ты что, никогда раньше этого не делала?» - спросил он.

«Нет», - ответила я.

Он перевернул нас, вновь оказавшись сверху, и взглянул вниз на меня, обхватив мои ноги своими. «Так я твой первый Ученик??»

«Конечно ты!» - сказала я.

Вдруг я увидела, что он безумно счастлив. «Я!Твой первый!Ученик!» - произнес он, и его уверенность в себе тут же возросла - он посмотрел на меня сначала с удивлением, а потом собственнически. «Я твой первый ученик», - прошептал он еще раз. И без лишней тревоги и трепета он занялся со мной любовью – очень медленно, очень основательно и очень долго, до глубокой ночи. Потом мы спали, обвившись вокруг друг друга, и я наконец почувствовала себя так, как будто получила все, чего страстно желало мое сердце. Чего я всегда хотела. Моего личного Кеану.

На следующее утро я проснулась от того, что он нежно терся щетиной о мою грудь. Я открыла глаза и, к своему большому удивлению, обнаружила, что его борода за ночь отросла на целый дюйм. Шаловливо улыбаясь, он взглянул на меня, безо всяких церемоний посадил на себя верхом и решительно превратил во фруктовое желе, совершенно очевидно наслаждаясь ощущением, что он способен беспощадно подчинить себе богиню. И это был рай. А лучшие из ангелов – те, которые привязывают вас за руки к кровати и дразнят до тех пор, пока вы не начнете их умолять, а потом утешают, пока вы не упадете в изнеможении.

Энергия Чарли, казалось, не иссякала. Час спустя я едва могла ходить, а он уже принял душ, побрился и отправился на кухню шокировать домработницу картиной «голый Чарли готовит омлет» с разлетающимися по свежевымытым ею полу и столам продуктами.

«Привет!» - радостно сказал он, когда я приползла на кухню, накинув свою новую шаль поверх вновь обретенной ночной сорочки.

«Доброе утро, Йесика», - сказала я. Моя домработница, низенькая женщина под 50, пробормотала что-то по-испански, отводя глаза от Чарли, который извлекал тертый сыр из волос на лобке и бросал его на пол.

«Эээ, милый, может быть тебе надеть что-нибудь, пока ты не обжег свой…- я указала на его пах, …не обжегся».

Йесика сняла с себя фартук и, не глядя в его сторону, отдала ему.

«Ах, да. Спасибо!» - сказал он и повязал фартук вокруг талии. Он был такой стройный, что края фартука почти сошлись сзади. Почти. Потом он вновь стал сосредоточенно мешать лопаточкой омлет. Йесика наконец прямо взглянула на него, потом на меня, излучая неодобрение. Затем тряхнула головой и сказала что-то, прозвучавшее как “No puedo hacer esto.”

Потом она сказала: «До свидания, сеньора. Возможно, когда-нибудь я увижу Вас снова». Потом она ушла. Сказанное ею прозвучало так странно окончательно. Я с тревогой наблюдала, как она удаляется, думая о том, действительно ли она имела это в виду. Чарли смотрел на дверь, в которую она вышла.

«Что она сказала??» - спросил он.

«Она сказала «до свидания», - ответила я.

«Нет, я имею в виду, перед этим. Не что-то там пуэ-до. Что это за пуэ-до?»

«О, это по-испански», - сказала я, собираясь налить себе кофе. Чарли озадаченно посмотрел на меня. Потом он повернулся и начал жуткий процесс переноса измученного омлета со сковороды на наши тарелки. Мы сели и некоторое время ели молча, а потом он произнес:

«Испанский это такой язык – как английский и китайский?»

Минуту я пребывала в изумлении, а потом начала думать. Все верно. Какой им смысл рассказывать клонам об иностранных языках? Ведь у тех не будет достаточно времени, чтобы их выучить.

Чарли задумчиво наклонил голову, а потом утвердительно кивнул. «Да. Наверняка». Это было поразительно, насколько его манеры совпадали с манерами Кеану. Насколько то, что мы есть, определяется нашими ДНК, подумала я.

Он проглотил еще несколько кусочков, пролил свой кофе, рассеянно рванул завязки фартука на талии и избавился от него. Потом спросил: «Значит, Йесика говорит на двух языках?»

«Да», - ответила я, наливая ему другую чашку кофе. Он смотрел на меня отсутствующим взглядом, пребывая где-то далеко и напряженно о чем-то размышляя.

«А я мог бы научиться говорить на другом языке?» - спросил он.

«Ну, на это требуется очень много времени…»- начала было я и остановилась. Теперь его глаза смотрели прямо на меня.

«Йесика – Посвященная?» - спросил он.

«Что? Нет, она моя домработница», - сказала я, не понимая, к чему он клонит.

«Но она говорит на двух языках. Ты сказала, что на это нужно очень много времени. Так что она не Ученик».

«Нет…» - медленно произнесла я, думая о том, что должна была прочитать этот буклет от корки до корки.

«Если она не Посвященная и не Ученик, то кто же?» - спросил он.

«Эээ…Я не помню, как вы это называете. Она убирает у меня в доме…» - я пожала плечами, как будто все это было несущественно, но мои ладони вспотели. Сузив глаза, Чарли задумчиво посмотрел в окно. Затем, спустя минуту, его взгляд вернулся ко мне.

«Здесь все это довольно сложно», – мягко заметил он. Он перевел взгляд на мою грудь и теперь опять улыбался.

«Я твой первый Ученик» - напомнил он, приподняв брови и вызывающе глядя на меня. Потом он протянул руку и потянул за узел моей шали, намереваясь распахнуть ее.

Расслабившись, я стала смеяться. «Нет! Я и так еле хожу».

Он поднял меня со стула, а потом взял на руки. «Прекрасно! Тогда я тебя понесу!» - сказал он и отнес меня обратно в спальню, где швырнул на кровать и набросился на меня с восхитительной свирепостью. Ничего прекраснее в моей жизни еще не случалось.

И я надеялась, что тема Йесики больше не возникнет.


Глава 5

На два часа у меня была назначена встреча с бухгалтером, так что в полдень я поцеловала розовые губы своего сонного Чарли, щетина на лице которого уже опять отросла достаточно, чтобы оцарапать меня, и выскользнула из постели. Я оглянулась, чтобы посмотреть на него – он лежал, удобно растянувшись поперек кровати и подоткнув под себя подушку, длинные волосы упали на его щеку, когда он повернулся во сне. Одна ступня высунулась из-под одеяла. Подошва, не успевшая загрубеть за время его жизни, была невероятно нежной и розовой. Вот оно, - подумала я. Различие между ними.

Когда я вышла из душа и направилась к шкафу, чтобы одеться, Чарли, сонно моргая, уже смотрел на меня.

«Ты куда?» - спросил он.

«Я должна ненадолго отлучиться», - сказала я, натягивая джинсы.
Он сел на кровати, волосы спутаны. «Как это, отлучиться?»

«Мне нужно встретиться с моим бухгалтером. Просто чтобы подписать кое-какие бумаги». Я надела блузку и сунула ноги в первые попавшиеся босоножки.

Теперь он совершенно проснулся. «Ты выходишь … выходишь туда?!» - недоверчиво спросил он.

«Всего на пару часов».

Он тряхнул головой. «Нет», - твердо заявил он. «Тебе нельзя. Это опасно. Пусть бухгалтер придет сюда».

Меня поразил его властный тон. Это было так забавно и так сексуально! Я не смогла сдержать улыбку. Мой крошка Кеану указывает мне, что делать! Если бы только у меня был выбор, я бы позволила ему повелевать мной круглые сутки - так это было восхитительно. «О, милый… Прости, но это действительно необходимо. Пожалуйста, не волнуйся, со мной все будет в порядке».

Чарли выглядел одновременно испуганным и оскорбленным. Он выскочил из постели, одним рывком надел джинсы, затем, обойдя кровать, приблизился ко мне и крепко обнял, покровительственно прижав мою голову к своей груди.

«А вдруг с тобой что-нибудь случится? Разве ты не знаешь, что там происходит?! Там каждый день что-то взрывают, там бродят банды Учеников, которые не смогли справиться с собой или не имели Посвященного, у которого можно было учиться – и убивают людей!! Разве ты не слышала сирену сегодня утром? Каждый раз, когда раздается звук сирены, это означает, что был еще один взрыв! Тебе нельзя никуда идти!»

Должно быть, именно это они говорили ему, чтобы у него не возникло желания покинуть дом его Посвященного. Боже.

«Чарли, уверяю тебя, на самом деле все не так плохо», - сказала я, но он только усилил хватку и сжал зубы с видом упрямого отрицания. «Мне нужно уйти. Это всего на пару часов. Послушай, я оставлю тебе номер моего мобильного, и мы сможем разговаривать по телефону, пока я буду там. Хорошо?»

Он еще немного подержал меня, потом отпустил и отвернулся, чтобы поднять с пола свою рубашку. «Я пойду с тобой», - заявил он.

«Нет!» - мгновенно отреагировала я, испуганная мыслью, что его могут увидеть, но он неверно истолковал причину моего страха и, очень оживившись, стал резкими движениями натягивать на себя рубашку.

«Так значит, там ДЕЙСТВИТЕЛЬНО опасно?!» - с упреком произнес он.

Я начала импровизировать. «Опасно для тебя, но не для меня. Эээ…мы, Посвященные, имеем возможности для самозащиты, но тебя я защитить не смогу. Ты просто должен довериться мне. Пожалуйста. Останься здесь. Послушай музыку. Можешь прибрать на кухне. Когда я уйду, запри дверь и никому не открывай. Ладно?»

Чарли шел за мной до самой двери, находясь в состоянии тихой паники. Он постоянно трогал мои волосы и руки как будто хотел, если бы мог, натереть мою кожу волшебным зельем, чтобы защитить меня. Я повернулась, чтобы выйти, и он снова схватил меня, неистово целуя мои щеки и лоб.

«Будь осторожна! Будь осторожна, будь осторожна…», - печально шептал он, а я чувствовала себя чудовищем, затащившим кого-то в этот мир, без уверенности, что смогу защитить его от бессмысленного ужаса. Я пообещала, что предприму все возможные предосторожности, после чего выскользнула за дверь и направилась к машине.

Едва я выехала из двора, и кованые железные ворота закрылись за мной, зазвонил телефон. Это был Чарли.

«С тобой все в порядке?? Я больше не вижу тебя!!» - громко говорил он в трубку. Мне пришлось отстранить ее от уха.

«Милый, со мной все нормально, я еще даже до поворота не доехала», - заверила я его, поговорила с ним еще пару минут, чтобы успокоить, и, наконец, убедила позволить мне положить трубку. Но не успела я свернуть на La Cienega, телефон зазвонил снова. Это опять был Чарли, вне себя от ужаса. Он услышал звук сирены и был уверен, что поблизости произошел взрыв. Я сказала ему, что это было далеко, очень далеко оттуда, где я ехала, и что существуют «безопасные зоны», а потом дала отбой, испытывая ужасное чувство вины.

Мой бухгалтер обожает комнатные растения. Его контора заросла ими. При этом его физиономия мягкая и гладкая, как яйцо.

«Полагаю, это последние», - произнес он, когда я подписала кипу бумаг. Потом он откашлялся. «Я тут подумал, что нам стоило бы обсудить еще один вопрос».

Я вопросительно посмотрела на него, кладя его тяжелое золотое перо обратно на стол.

«Уверен, что Вы в курсе того, какие последствия повлекут поправки в законодательство о борьбе с терроризмом, принятые в прошлом месяце», - начал он. Я не имела ни малейшего представления, о чем он говорит и это, похоже, было заметно по моему лицу.

«Теперь ФБР получает право доступа к финансовой информации без санкции суда в случае, если у них возникает подозрение, что лицо занимается незаконной деятельностью, которая может быть охарактеризована как создающая угрозу национальной безопасности. В частности, к этому относятся все контакты с иностранными государствами».

И дальше что? – подумала я.

«Недавно Вы перевели значительную сумму иностранной фирме, которая была упомянута в числе тех компаний, в отношении которых, в случае принятия расширенного закона 2614 о противодействии сексуальной эксплуатации, будет инициировано расследование по подозрению в его нарушении».

«Я перечислила?»

«Кажется, сингапурской компании?» - добавил он, словно пытаясь освежить мою память. Но я не нуждалась в напоминаниях. Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

«О, Господи», - произнесла я.

«Да», - сказал он и задумчиво кивнул. «Конечно, закон может и не пройти. Хотя, он имеет серьезную поддержку в обеих партиях. Поэтому Вам необходимо иметь в виду, что в будущем компетентные органы могут вызвать Вас для дачи объяснений по поводу перевода столь крупной суммы в пользу этой компании».

Мне стало нехорошо.

«Безусловно, мне Вы не должны ничего объяснять», - добавил он. «Но в любом случае, прежде чем Вы соберетесь осуществлять дальнейшие пожертвования в пользу иностранных благотворительных организаций, - сказал он, делая многозначительный акцент на последнем словосочетании, - Вам стоит навести справки об их репутации».

Я горячо затрясла головой. «Да. Обязательно. На самом деле, не надо было мне слушать этих проповедников!»

Мы вместе покивали, а потом он улыбнулся и сказал: «Если они оставили Вам какую-нибудь литературу, которую Вы могли бы предъявить властям, чтобы показать, на что Вы, по Вашему мнению, жертвовали, я бы посоветовал Вам хранить ее в надежном месте – на случай привлечения к ответственности за это… пожертвование».

«Они не оставили мне никакой литературы…которую я могла бы предъявить», - выпалила я, а он вздохнул и посмотрел на меня, как на неразумное дитя.

«Я уверен, что Вы могли бы найти что-нибудь, если бы хорошенько поискали. Может быть, что-нибудь в сети, что можно распечатать? У них же есть Интенет-сайт? Или… в крайнем случае, воссоздать что-то, что вы запомнили из увиденного, чтобы продемонстрировать им?»

Ой. Точно. Нарисовать что-нибудь. Дошло. «Ну конечно», - ответила я, нервно кивая. «Ведь правда. Эээ… и как скоро мне это понадобится, как Вы думаете…?»

Он пожал плечами. «На самом деле, это зависит от того, когда будет принят закон. В настоящее время идет процесс его подготовки, это может занять несколько недель, месяцев…возможно, и никогда. Просто это то, о чем следует помнить».

Ошеломленная, я вышла из его конторы. Расширенный закон о противодействии сексуальной эксплуатации? Черт возьми. Я сразу поехала домой, чувствуя себя эмоционально разбитой. Как только я переступила порог, Чарли, словно черный лабрадор, бросился ко мне.

«Слава Богу, ты вернулась!» - он широко расставил ноги, сгреб меня в охапку и принялся ерошить мои волосы, покрывая поцелуями подбородок и щеки. От него исходил волнующий аромат, как от теплой постели. Я поцеловала его в ответ, и мы некоторое время стояли, обнявшись. Наконец, я отступила назад.

«Что ты делал, пока меня не было?» - спросила я. Он огляделся, обеими руками убирая назад упавшие на лицо волосы.

«Ну…я убрал на кухне, представляешь? Посуду помыл. И разбил всего один стакан», - весело добавил он, явно довольный таким достижением. «А потом смотрел новости, потому что хотел узнать, где был тот взрыв».

«Взрыв?» - спросила я, устремляясь за ним, направляющимся в гостиную размашистым шагом. Он стоял на пушистом ковре, утопая в нем босыми ногами, и смотрел в телевизор.

«Когда я услышал сирену, помнишь?» - сказал он своим бархатным голосом, а затем показал на телевизор, – «но здесь новости не такие, как в пансионе. Здесь много каналов, а не один! Я переключал их, пытаясь найти программу новостей, и не нашел. В конце концов, я выбрал тот, который про правительство, подумав, что рано или поздно там начнут говорить о взрывах и терроризме. Но пока ничего не сказали».

Я посмотрела. Он включил C-SPAN, и темой дискуссии был закон 2614, расширенный закон о противодействии сексуальной эксплуатации. Чарли некоторое время смотрел, а потом повернулся ко мне, взгляд его темных глаз был открытым и невинным.

«А что такое клон?» - спросил он.


Глава 6

Чарли ждал ответа, переводя взгляд с моего лица на экран телевизора и обратно. Я попыталась выкрутиться.

«А почему ты спрашиваешь?» - произнесла я настолько непринужденно, насколько смогла. Боже мой, он здесь всего 24 часа, а из-под контроля вышло уже практически все.

Чарли сел на кушетку и повернулся, вытянув вдоль нее ноги. Он призывно открыл объятия и я, не раздумывая, шагнула к нему и прижалась к его груди. Даже наше положение на кушетке изменилось – теперь уже я бросалась к нему в объятия.

Он рассеянно гладил мои волосы. «Ну, они говорили о том, что клонов продают для секса, и мне просто стало интересно».

Минуту я размышляла, а потом выбрала путь, показавшийся в тот момент наиболее безопасным. «Клоны это люди, похожие на кого-то другого».

«А», - произнес он, очевидно, все еще озадаченный. Потом зарылся носом в мои волосы, глубоко вдохнул и заявил: «Я умираю от голода! Может, закажем пиццу?»

Почувствовав облегчение, я взяла пульт и выключила телевизор, после чего, при помощи другого, включила музыкальный центр. Оттуда заструилась музыка Моцарта. Чарли покопался в моей коллекции компакт-дисков.

«Я закажу пиццу», - сказала я и освободилась из его объятий, чтобы сходить за телефоном. Сделав заказ, я вернулась в гостиную, но Чарли уже снова вскочил и находился на кухне, изучая содержимое холодильника.

«Заказала», - сообщила я ему, но он уже нашел яблоко, банку с арахисовым маслом, ложку и от души намазывал масло на яблоко.

«Я сейчас есть хочу», - сказал он. «И когда появится пицца, тоже буду хотеть».

Я заглянула в холодильник. Он выглядел несколько опустевшим. Чарли откинул волосы за спину и вонзил зубы в яблоко. Волосы стали заметно длиннее, чем были вчера. Он заметил, что я смотрю на них.

«Угу», - сказал он с полным ртом. «Сегодня вечером надо снова подстричь».

«Нужно заказать продукты», - констатировала я, глядя, как он поглощает яблоко. «У меня там была мясная нарезка…»

«Я ее съел, пока тебя не было», - сказал Чарли, опершись на столешницу и намазывая толстый слой арахисового масла на то, что осталось от яблока.

«И субботняя лазанья», - сказала я.

«Я вставал ночью и съел ее»,- честно признался Чарли, бросив яблочный огрызок в мусорное ведро и ковыряясь ложкой в банке с арахисовым маслом. Я в изумлении смотрела на него. Он с удовольствием облизывал ложку.

«Неужели арахисовое масло такое вкусное?» - спросила я. Подцепив чуть-чуть пальцем, я лизнула его. Гм. Я зачерпнула еще немного, и тут Чарли схватил меня за запястье и засунул мой палец себе в рот, облизывая с него масло. Несколько мгновений я просто наслаждалась этим, но когда он, играя, слегка провел моим пальцем по своим нижним зубам, я кое-что заметила. Они были ровные. У Чарли не было того гуляющего самого по себе зуба, который был у Кеану. Я шагнула вперед и внимательно посмотрела на его рот.

«Ты чего?» - поинтересовался он, лениво покусывая мой палец. Поставив банку с маслом, он обнял меня за талию и притянул к себе.

«Твои нижние зубы такие ровные» - сказала я.

«А они не должны?» - спросил Чарли, отпуская мою руку и поднося свои пальцы к моим губам. «У тебя ровные». Минуту он ласкал мои губы, а потом начал медленно целовать, приобретая уже знакомый мне решительный вид. Я прислонилась к нему, наслаждаясь каждым движением и ощущением его тела – этими нежными губами, щетиной на щеках, шелковыми волосами. Тут позвонили в дверь, и появился разносчик пиццы.

С большой неохотой я оторвалась от Чарли и направилась к двери, чтобы взять пиццу и заплатить посыльному. Последовав за мной, Чарли очень внимательно наблюдал за нашими действиями. Потом он посмотрел в окно на то, как посыльный спустился по дорожке, вышел за ворота и сел в машину.

«А он не боится выходить на улицу, чтобы развозить еду?» - спросил он, пока я резала пиццу.

«Эээ… Не знаю… понимаешь, мне кажется, в пансионе у тебя могло сложиться впечатление, что дела обстоят хуже, чем есть на самом деле», - осторожно ответила я. «К примеру, эти сирены. Когда ты слышишь сирену, это далеко не всегда означает, что произошел террористический акт. Иногда это всего лишь…пожар, например».

Внимательно слушая, Чарли откусил сразу треть от своего куска пиццы. Похоже, ему понадобится гораздо больше еды, чем я первоначально предполагала.

«Знаешь», - произнесла я, - «мы должны составить список продуктов». Я села, взяв кусок пиццы, лист бумаги и ручку. «Как ты думаешь, что нам нужно?» - спросила я его, быстро записывая яблоки, французский хлеб, мясная нарезка, рис … и вдруг почувствовала себя очень счастливой. Это было так по-домашнему – составлять список продуктов вместе с тем, кого ты очень любишь. Я подняла глаза, и мое сердце запело от радости при виде моего Кеану, который задумчиво склонил голову и медленно произнес тем самым хрипловатым голосом:

«Я думаю, нам нужен еще кофе».

«А сахар есть?» - спросила я и встала, чтобы проверить самой. Подошла к кухонному шкафу и оглядела его содержимое.

«Запишешь сахар?» - спросила я и еще немного покопалась в шкафу. «И корицу. Я приготовлю тебе кофе с корицей. Добавь еще корицу.»

Молчание.

Я обернулась к Чарли, но он только вопросительно смотрел на меня.

«Ты не любишь корицу?» - спросила я.

«Я не знаю», - равнодушно ответил он.

«Тогда запиши ее туда, ты должен ее попробовать», - предложила я.

«Записать?» - спросил он. «Ты имеешь в виду, как ты это делала?»

«Да», - сказала я, не понимая, в чем дело.

Чарли пожал плечами. «Я не умею».

Мои руки соскользнули с ящиков кухонного шкафа и на мгновение бессильно легли на столешницу. «Ты не умеешь писать?» - едва слышно произнесла я. Чарли отрицательно покачал головой.

«А читать ты умеешь?» - спросила я, почти боясь услышать ответ. Чарли опять покачал головой, не сводя с меня доверчивых, по-детски чистых глаз. А почему он должен был уметь читать? В «пансионе» его не учили. Зачем? Я невольно закрыла рот руками. Наверное, все это поразило меня больше, чем должно было.

Увидев мою реакцию, Чарли притих - как тогда, днем раньше, когда я захотела забрать у него нож. Было заметно, как участилось его дыхание, когда тревога овладела им. Он встал.

«Ты разочарована? А.. я должен был уметь это делать?» Погрузившись в размышления, он несколько раз сжал и разжал кулаки. Он грустнел на глазах. Я и забыла, что его эмоции могут быть такими стремительными. Мне нужно лучше контролировать свое поведение. Я быстро подошла к нему.

«Нет, милый, нет, нет, нет… Это моя вина, я не подумала об этом, я должна была… Я должна была об этом подумать.»

«Научи меня, и я буду уметь. Покажи мне, как это делается», - быстро сказал он, схватив список. «Что это?» - показал он, взгляд его был встревоженным и напряженным.

«Рис», - произнесла я с тоской.

«А это что? И это?»

«Хлеб. Французский».

Он смотрел на слова, яростно переводя взгляд с одного на другое, и я видела, что он готов взорваться, как вулкан. Его лицо залилось краской. Откинув назад голову, он бросил на меня ужасный взгляд.

«Постой», - сказала я, когда он, приоткрыв рот, начал отдаляться от меня резкими беспокойными движениями. У него был такой вид, как будто он хотел бежать, но не знал, куда. «Постой, посмотри сюда», - в отчаянии произнесла я. Взяв лист бумаги и ручку, я нарисовала ему букву «р». «Смотри. Это буква «р». Она есть в имени Чарррли, словах «фррранцузский» и «рррис». Видишь? Ты видишь ее в этих словах?»

Чарли нервно сглотнул, закрыл рот и опять взял листок. Я увидела, что он стиснул зубы, но, посмотрев на слова в течение нескольких мгновений, он смог распознать букву «р». Похоже, это его успокоило. Я опять взяла бумагу и написала заглавное «Р».

«Посмотри, есть два варианта написания этой буквы. Обе они означают этот звук «ррр». Гляди, если я напишу слово доверие, она опять будет там. Ррр. Доверие».

Он снова посмотрел на меня, долго и серьезно. Его губы были плотно сжаты, а в глазах возникло новое выражение, появился полный боли и невыносимо прямой взгляд, как будто только что, в первый раз за всю свою короткую жизнь, он почувствовал себя совершенно одиноким.


Глава 7

Было около полуночи. Я притворилась спящей, когда Чарли выскользнул из постели. Подходил к концу шестой день нашей жизни вместе. Теперь она представляла собой удобную, хоть и несколько странную систему. Он готовил, мы ели, занимались любовью, он дремал, пока я убирала беспорядок, устроенный им на кухне. Он просыпался, мы ели, пили вино … и он терял покой.

Он перерыл мою коллекцию компакт-дисков, ставя их в проигрыватель все подряд, пока сам в это время переключал телевизионные каналы, внимательно слушая и то, и другое. Он учил буквы, и я обнаруживала газеты и журналы, страницы которых были испещрены маленькими чернильными кружочками, потому что Чарли просмотрел их и обвел все «Б» или «Т». Он смотрел в окно как кошка, следящая за птицами, когда сотрудники службы доставки поднимались по дорожке к дому с почтой или продуктами.

Он был зачарован печатным словом, и однажды я увидела, как он неторопливо изучает содержимое моего платяного шкафа, внимательно рассматривая ярлыки на воротниках моих блузок. Казалось, он был уверен, что на этих маленьких прямоугольниках написано что-то очень увлекательное. Он был полон решимости расшифровать эти надписи. И он часто вставал среди ночи, чтобы, выскользнув из комнаты, посмотреть телевизор или перелистать свою коллекцию букв, которые он написал на маленьких карточках, извлеченных из моего старого ролодекса. Он аккуратно раскладывал карточки на полу и вглядывался в них – но только тогда, когда думал, что я сплю.

Порой Чарли изумлял меня. Как-то раз он бросил взгляд на принесенное мной китайское меню – его засунули в щель кованых железных ворот в конце подъездной дорожки. И, показав на один из иероглифов, вдруг произнес: «Это означает «утка».

Я посмотрела на иероглиф рядом с английской транскрипцией Yuan Yang (мандариновая утка).

«Ты прав», - сказала я. «Как ты узнал?»

«Иногда я видел эти знаки в пансионе», - отозвался он.

«Я не умею читать их», - призналась я, и в его глазах мелькнула радость.

«Не умеешь?»

«Нет, я никогда не училась читать по-китайски».

Чарли откинул назад голову и бросил на меня загадочный взгляд вдоль своего длинного носа. «Я знаю что-то, чего не знаешь ты», - заявил он. Я засмеялась.

«Да, милый, думаю, что да».

Он рассматривал меня еще некоторое время, а потом медленно обвил руками. «Это потому, что Я. Твой Первый. Ученик». В течение долгого сладостного мгновения его широкая ладонь скользила по моей груди и животу. Ему нравилось напоминать мне. И ему нравилось, что, сколько бы я ни знала, существует верный способ, которым он всегда может сделать меня слабой. Предполагалось, что он будет моей сексуальной игрушкой, но я очень быстро превращалась в его.

Но я не думаю, что ему нравилась необходимость учиться у меня. Я показывала ему новые буквы или сочетания букв, вроде «ль», и он долго изучал их, не обращая на меня никакого внимания. Некоторое время он размышлял, машинально переключая телевизионные каналы. Он мог отправиться в ванную, где нетерпеливо хватал рукой большие пряди волос, отрезал ножницами несколько дюймов и небрежно бросал в мусорную корзину. После этого он мог внезапно, одним прыжком, приблизиться ко мне, опрокинуть на спину, лечь сверху и агрессивно заняться со мной любовью.

Потом, пока я лежала, тая от наслаждения, он скрывался из вида, выходил на заднее крыльцо и углублялся в журнальную статью, обводя кружками сочетание «ль» и внимательно наблюдая, не появится ли за забором, окружавшим сад, голова моего соседа.

Чарли очень повезло в тот день, когда я, просмотрев программу телепередач, обнаружила, что ожидается демонстрация всей матричной трилогии, одного фильма за другим. Нужно было сделать все, чтобы он не впал в телевизионное настроение и не увидел самого себя, поэтому, как только он включил телевизор, я в отчаянии обняла его за бедра и познакомила с радостями орального секса.

О, и он был сражен. Он уронил пульт и со стоном откинулся на кушетке, забыв о телевизоре, буквах, музыке, обо всем – пока я скользила языком по его нервным окончаниям.

Безусловно, невероятно короткий период восстановления был недостатком Чарли. Никто не восстанавливает силы так быстро, как 21-летний клон. Через 10 минут после бурного оргазма он уже гладил мои руки и волосы, желая, чтобы я «сделала это снова»! А матричный фестиваль продолжался весь день.

В конце концов, совершенно выбившись из сил, я отвлекла его мороженым и поставила в проигрыватель диск с «Титаником», который и помог мне благополучно преодолеть финальное противостояние Нео с миром машин.

Я подумала о том, не отключить ли вообще кабельное телевидение. Хотя, стоило ему заскучать, я тем более оказалась бы отдана на его милость, поэтому я просто поклялась внимательно следить за программой телепередач.

Однажды вечером, когда я принимала ванну, зазвонил мой телефон, и Чарли ответил.

«Это Ева», - сказал он, появившись на пороге ванной комнаты с трубкой в руке. Я взяла телефон, думая какая, к черту, Ева? Мой контакт из PersonalJesus.

«Ты не должна позволять ему отвечать на звонки», - тут же сказала она. Я села в горячей пенистой воде, прижав телефон к уху, с завязанными на макушке волосами, и Чарли минуту задумчиво рассматривал меня. После чего повернулся и вышел из ванной.

«Почему?» - спросила я.

«Из-за его голоса. Он так похож на голос Кеану, что это может заметить любой», - сказала Ева. «Послушай… ты следишь за новостями?»

«Эээ…конечно», - ответила я, «теракты в Израиле, тайфуны на островах, и..эээ пара пропавших детей во Флориде, так?»

«Очень смешно», - сказала она. «Тебе нужно быть повнимательнее. В Конгрессе засветилось несколько законопроектов, а в средствах массовой информации ведется дискуссия на тему, которая напрямую касается нас с тобой».

«Несколько?» - переспросила я, понизив голос. «Я знаю про Закон о противодействии сексуальной эксплуатации… а что еще?»

Ева вздохнула. «Ну, есть еще один, по которому лицо, купившее взрослого клона, может быть привлечено к ответственности за торговлю людьми, установленной Законом о противодействии. С другой стороны, есть еще законопроект, дающий всем желающим возможность безвозмездно передавать свои ДНК для клонирования, а кроме того, на голосование вынесен проект закона о выборе ДНК. Если оба закона пройдут, у нас будет лазейка».

Она выдавала информацию слишком быстро для меня.

«А зачем нам лазейка? Если мы попадем под расследование, я собираюсь говорить, что пожертвовала деньги организации, являющейся, по моему мнению, зарубежной христианской миссией. То есть, наывается-то она PersonalJesus, черт возьми!»

«Послушай меня», - настойчиво сказала Ева. «В компании сегодня был обыск.
Власти Сингапура хотят продемонстрировать Соединенным Штатам, что достигли прогресса, чтобы и в дальнейшем иметь доступ к финансовой помощи. При обыске изъяты все К-образцы».

Я почувствовала головокружение. «Они забрали волосы Кеану?» - едва слышно спросила я.

«Да», - ответила она. «И их идентификация это только вопрос времени».

Умирая от ужаса, я молча сидела в своей ванне с пеной.

«Так или иначе, именно это я имела в виду, говоря о лазейке. Если будут приняты оба закона, у нас будет возможность сфабриковать доказательства того, что наши многочисленные знаменитости добровольно предоставили образцы. Они будут это отрицать, но ведь каждое неустранимое сомнение… Неидеально, но может спасти нас от тюрьмы».

«О, Господи», - сказала я, погружаясь в воду.

«Послушай, я не хотела пугать тебя», - успокаивающе произнесла Ева. «Законопроект еще не прошел, и пока этого не случилось, международного расследования не будет. Даже в отношении самой фирмы. Пока. А может быть, ни один не пройдет. А если и да, то им будет трудно вычислить Чарли или тебя. Просто… просто не выпускай его никуда, ладно? Не позволяй людям видеть его. И все».

«Ладно», - тихо сказала я, и Ева положила трубку. Выбравшись из ванны и быстро вытерев с себя воду, я отправилась взглянуть на Чарли. Но в доме его не было.

Я прошла через все комнаты, потом вышла на крыльцо и увидела Чарли, который находился снаружи впервые с момента его появления у меня дома. Он стоял в конце подъездной дорожки, лицом к железным воротам, вытянув вперед руку, как будто хотел потрогать их, но боялся. Кусая ногти, я смотрела, как его рука осторожно приблизилась к воротам и застыла. Наконец, я увидела, как он сделал глубокий вдох и откинул со лба волосы. Потом хлопнул по воротам раскрытой ладонью и отпрыгнул назад, ожидая.

Ничего не произошло. Он снова стукнул по воротам, несильно. Он не пытался их открыть. Казалось, он проверял, не ударит ли его током. Я смотрела на это и понимала, что узнаю нечто новое о последствиях его первых 6 месяцев жизни в Пансионе. Подавить стремление человека к свободе нелегко. Но они, кажется, попытались.

Чарли еще раз хлопнул по воротам и, не дождавшись никакого удара, быстрым движением открыл защелку и распахнул их. Потом вышел на тротуар на моей стороне улицы и медленно огляделся по сторонам. Потом посмотрел вверх, в небо, и долго стоял, подставив лицо солнцу.

Наконец, он обернулся и увидел меня, жалко съежившуюся на стоящем на крыльце стуле, моргнул, склонил набок голову и некоторое время смотрел в мою сторону. Должно быть, я выглядела очень испуганной. Он еще раз огляделся и зашел обратно, закрыв за собой ворота. Приблизился ко мне, наклонился, взял мое лицо в ладони и поцеловал.

«Там, снаружи, красный знак, и на нем написано СТОП» - спокойно сказал он с гордой усмешкой.

«Чарли», - сказала я дрожащим голосом. «Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?»

Его глаза были все такими же восхитительно глубокими и испытующими, но в них больше не было той рассеянности и тепла, как тогда, когда он впервые пришел ко мне. Теперь в них появилось что-то резкое. Сосредоточенность и настороженность.

«Я знаю», - сказал он, нежно гладя меня по голове. Потом вошел в дом, и я услышала, как он открыл холодильник. И поняла, что не смогу больше удерживать его.


Глава 8

«Почитай это», - сказал Чарли, забравшись в постель и бросив мне на живот книгу. Я подняла ее. «Скотный двор». Он уютно устроился, обвив меня руками и ногами. Ему нравилось прижимать свое лицо к моему и следить за тем, как я читаю. Когда он впервые попросил меня почитать вслух, я выбрала Шекспира, думая, что ему должно понравиться. Однако, судя по всему, это не было генетически обусловлено, потому что, хоть Шекспир ему и понравился, но не увлек. На самом деле, он не предпочитал никакого определенного автора другим настолько, насколько сильным было его стремление просто научиться читать.

Когда я читала, он часто просил меня делать это помедленнее или останавливал, чтобы спросить: «Где ты сейчас читаешь?» Я показывала пальцем, и он позволял мне продолжить. Или он мог остановить меня и заставить прочитать одно и то же предложение или даже слово несколько раз. Эти спокойные минуты случались обычно по утрам, когда он бывал расслабленным и нежным.

Я прочла ему первую главу «Скотного двора», остро чувствуя его дыхание на моей шее, покалывание его утренней щетины, следя за его глазами, прикованными к строкам.

После обеда Чарли обычно становился беспокойным и склонным к исследованиям. Был случай, когда я услышала шум на кухне, отправилась туда и обнаружила Чарли под раковиной - разбирающего трубы, чтобы увидеть «куда уходит вода». Он интересовался всем и как-то даже разбил перегоревшую лампочку, чтобы посмотреть, что у нее внутри. Он мог отправиться в гостевую спальню, где изучал все еще висевшую в шкафу одежду моего бывшего мужа. Однажды я обратила внимание, что рубашка, которая была на нем, когда пришел ко мне, теперь обтягивает его грудь и руки. Он становился плотнее и был не таким беззаботным как раньше. Ему подошли рубашки, спортивные штаны и джинсы моего бывшего мужа, только ботинки оказались малы.

Последним рубежом внутри дома оставался чердак. И чердак действительно занимал его внимание в течение нескольких дней. Там не было ничего особенного – несколько чемоданов, старые одеяла и пальто в пластиковых пакетах, мои живописные опыты десятилетней давности. Я не могла понять, что его там так увлекло, пока однажды, обеспокоенная тишиной, не поднялась туда и не обнаружила его сидящим у маленького круглого окошка и смотрящим вниз, в соседский двор.

У моего соседа был 5-и летний сын и Чарли смотрел, как мужчина учит мальчика кататься на велосипеде.

«Ты не голоден?» - спросила я его, и он отвернулся от окна – с отсутствующим взглядом, очевидно, чем-то озадаченный. Он не сказал, чем именно. Просто встал – согнувшись, поскольку был слишком высоким для такой низкой крыши. Уже на лестнице он произнес: «Я помню время, когда не смог бы достать до этого потолка». Это прозвучало как случайное замечание, но сказано было иным тоном.

«Правда?» - спросила я, не понимая, к чему он это сказал. Но он не ответил, и мы спустились к столу.

Он ел молча, а когда пришел почтальон, внимательно смотрел, как тот поднимается по дорожке к дому, кладет почту в ящик, поворачивается и уходит. Потом Чарли встал и сходил за почтой. Он посмотрел на счет за электричество и прочитал вслух мое имя. Потом взглянул на меня и показал на мою фамилию.

«А это что?»

Я сказала ему, и он некоторое время смотрел на нее.

«А как получилось, что у меня нет второго имени? Это потому что я Ученик?»

«Да», - ответила я. Это был самый легкий ответ. Он положил почту и неожиданно сказал.

«Я хочу научиться кататься на велосипеде»

«Ну, Чарли… у меня есть велосипед в гараже, но…» Я колебалась, а он минуту спокойно смотрел на меня, потом повернулся и вышел в заднюю дверь – через окно я видела, как он медленно осмотрел сад, а затем вошел в гараж. Я знала, что он там найдет: садовый инвентарь, мой старый 10-скоростной велосипед, горный велосипед моего бывшего мужа и несколько стульев, которые муж собирался перетянуть, но не продвинулся дальше замены наполнителя.

Я не хотела, чтобы он находился вне дома, но сказала себе, что забор обеспечивает достаточную защиту от любопытных глаз, да и, честно говоря, я сомневалась, что он послушается, если я начну указывать ему. Мы прожили вместе уже почти месяц.

Чарли все еще был вне поля моего зрения, в гараже, когда зазвонил телефон. Я взяла его в руки, и увидев, что это Ева, ответила.

«Алло?»

«Ты дома?» - спросила она.

«Да», - отозвалась я.

«Я сейчас подъеду к тебе, и со мной еще кое-кто. Впусти нас», - сказала она.

Когда она произнесла эти слова, я выглянула в окно и увидела, как подъехавший черный Lexus припарковался у моих ворот. Из него вышли Ева и неформально одетый высокий 50-летний мужчина. Они поднялись по дорожке к дому, и я вышла на заднее крыльцо, чтобы их встретить.

«Послушай, ты только не волнуйся», - сразу же сказала Ева.

«Хорошо», - ответила я, ожидая услышать, по поводу чего мне не нужно волноваться.

«Ты смотрела C-SPAN сегодня утром или, может быть, читала новости?» - спросила Ева. Я отрицательно покачала головой. Она вздохнула.

«Ну, конечно же, нет. Знаешь, этот закон о сексуальной эксплуатации был принят сегодня утром. Нам нужно заметать следы».

«Хорошо», - опять сказала я, не понимая, какие последствия все это влечет.

«Где это?» - внезапно произнес мужчина, глядя мимо меня, в дом. Они стояли спиной и не видели Чарли, идущего от гаража. Зато он их увидел. И немедленно остановился, настороженный и напряженный, казалось, мгновенно поняв, что происходящее имеет отношение к нему.

«Где что?» - спросила я.

«Где Чарли?» - пояснила Ева. «Мы должны забрать его».

«Забрать куда??» - спросила я, мгновенно переходя в оборону. «Я не хочу, чтобы он покидал этот дом, так как ты сказала, что это небезопасно».

«Ну, теперь ему вообще в этом мире оставаться небезопасно», - мягко сказала Ева. За их спинами, Чарли сделал несколько шагов назад и скользнул за гараж.

«Вы его не заберете» - твердо сказала я, но ладони мои вспотели, и я была страшно напугана. Мужчина сделал несколько шагов вперед, как будто намеревался обойти меня и войти в дом. Я демонстративно подняла телефон, набрала 9-1-1 и поднесла палец к кнопке «соединить». Мужчина остановился и бросил на меня долгий холодный взгляд.

«Ты действуешь неразумно», - произнесла Ева, стоя у него за спиной. «Тебя тут же арестуют. По обвинению в торговле людьми и сексуальной эксплуатации».

Меня трясло. «И тебя тоже», - пообещала я ей. «Из-за Антонио».

Ева отвела глаза. «Я позволила им забрать его. Нам нужно заметать следы. Через несколько месяцев компания возобновит свою деятельность, они придумают новые схемы, и мы снова сможем это сделать. ДНК достать легко. Через несколько месяцев ты получишь нового, если сейчас дашь нам все подчистить».

Я чувствовала такую слабость, что едва держалась на ногах. «Что они с ним сделали?» - спросила я. Мне никто не ответил. Тут я почувствовала, что действительно вспотела. Телефон все еще был зажат у меня в руке. «Вы должны уйти», - сказала я. Ева начала было возражать, но мужчина жестом успокоил ее. Быстрым взглядом он окинул мой дом, словно оценивая, насколько слаба моя защита. А потом произнес:

«Пошли». И, не сказав больше ни слова, развернулся и направился к воротам. Ева бросила на меня последний умоляющий взгляд, после чего тоже повернулась и последовала за ним.

Когда они ушли, Чарли выбрался из-за гаража, проскользнул за моей спиной, схватил за руку и втащил в дом.

Когда мы оказались внутри, он запер дверь и резко повернулся ко мне. Я ожидала, что он спросит, что было нужно Еве и тому мужчине, но вместо этого он сказал:

«Почему соседский мальчик не растет? Я наблюдал за ним две недели. Он совсем не вырос. Почему?»


Глава 9

Сначала я даже не осознала его вопроса. Все, что я осознавала - это то, что нам нужно убираться отсюда.

«Чарли, собери все свои вещи, всю одежду, которая тебе нужна - мы должны уехать». Я повернулась, чтобы немедленно отправиться в свою комнату собираться, но он продолжал удерживать меня за руку.

«Почему он не растет?» - снова произнес он, пристально глядя на меня. Поняв, что попалась, я снова повернулась к нему, вздохнула и потянулась, чтобы погладить его по лицу.

«Милый, на самом деле он растет, но гораздо медленнее, чем ты. Пожалуйста, давай уедем. Ты знаешь, кто были эти двое и чего они хотели? Они хотели забрать тебя обратно в Пансион. Ты хочешь вернуться туда?»

Чарли выпрямился и отпустил мою руку. «Нет», - сказал он, но то, как он закусил нижнюю губу и его все еще устремленный на меня настойчивый взгляд, свидетельствовали, что пока он гораздо больше озабочен своим вопросом, чем той опасностью, в которой мы оказались.

«Пожалуйста, не мог бы ты собрать свои вещи? Я не хочу, чтобы они отняли тебя у меня», - попросила я, и Чарли, слегка кивнув головой в знак согласия, бросился в спальню, где начал хватать вещи и быстро засовывать их в рюкзак. Волосы упали ему на глаза, и он, с внезапным, довольно несвойственным ему нетерпением, ринулся в ванную и захлопнул за собой дверь. В течение нескольких минут, пока я собиралась, оттуда слышался шум. Когда Чарли, хмурясь, вышел, его волосы были очень коротко острижены.

Не зажигая света, мы дождались, пока стемнеет, выскользнули из дома и направились к моему Chevy Blazer – я внимательно смотрела по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет Черного Lexus, а Чарли следовал за мной, просто рассеянно оглядывая улицу. Мы сели в машину, и он провел рукой по приборной панели.

«Я во второй раз в машине», - сообщил он. «Первый раз был, когда они привезли меня к тебе».

«А кто тебя привез, кстати?» - спросила я, трогаясь с места.

«Ева и какой-то мужчина». Сказав это, он замолчал и стал смотреть вверх на пальмы, на дома, мимо которых мы проезжали, а потом, когда мы добрались до Beverly, на рестораны и магазины, на поток машин. Мы не произнесли ни слова, пока я не въехала на автостоянку красивого 16-этажного здания отеля Four Seasons в South Doheny. Припарковавшись в глубине стоянки, я повернулась к Чарли.

«Ладно, подожди здесь. Я зарегистрируюсь и вернусь за тобой».

Чарли схватил мою руку. «Я хочу пойти с тобой», - тут же сказал он.

«Нет, нет… останься здесь».

Он оглянулся и спросил: «Это опасно?»

«Да! Пожалуйста, останься здесь», - сказала я. Он отстегнул свой ремень безопасности.

«Я иду с тобой».

В отчаянии, я призвала на помощь все свое умение убеждать. «Я сказала, что ты остаешься здесь!» - и показала на сиденье.

Чарли вскинул голову, бросил на меня очень понятный взгляд, означавший «да неужели?», неторопливо положил руку на ручку двери и решительно дернул. Я начала умолять.

«Пожалуйста! Пожалуйста, останься! О, Боже, Чарли, не делай этого со мной!»

Глядя в окно, он разочарованно вздохнул всей грудью, и я увидела, как на его лице вздулись желваки. Он убрал руку от двери и положил ее на колено, раздраженно барабаня по нему пальцами. Некоторое время я беспомощно гладила его плечо, пытаясь успокоить, но он продолжал сидеть, отвернувшись.

«Я сейчас вернусь, милый» - пообещала, после чего вбежала в роскошный холл и зарегистрировалась под фамилией бывшего мужа, чтобы воспользоваться его скидкой.

Four Seasons прекрасный отель, и у него соответствующая система безопасности. Получив электронную карточку-ключ, я вернулась к Чарли, чтобы провести его внутрь как можно незаметнее. Мы поднялись пешком на девятый этаж, потому что я боялась ехать в лифте.

Как только мы очутились в нашей комнате, оформленной в кремовых тонах, со стульями в стиле королевы Анны, огромной кроватью и балконом, с которого открывался вид на изящный, сверкающий бирюзой бассейн, Чарли швырнул рюкзак на кровать и начал задавать вопросы, над которыми, очевидно, думал в машине. Он ходил за мной по комнате, бросая их в меня один за другим.

«Почему я до сих пор не видел ни одного другого Ученика? Как соседский мальчик может стареть, как Посвященный, если он еще маленький ребенок? Почему вокруг столько людей, которые внешне не похожи ни на Посвященных, ни на Учеников, но которые стареют, как Посвященные, и имеют второе имя? А почему мне в Пансионе сказали столько вещей, которые не похожи на правду? И почему они хотят забрать меня обратно, а мы убегаем от них?»

Я была загнана в угол. Он запустил руки себе в волосы, и теперь они дико торчали вверх. Потом он уронил руки и просто стоял, глядя на меня, но был все еще возбужден. Впервые я видела его действительно рассерженным, и это меня пугало. Он был такой высокий, и он был на взводе. Его эмоции стали уже не такими молниеносными и неуправляемыми, как раньше, но поступки все еще были непредсказуемы. А я не имела представления, как отвечать на его вопросы.

Внезапно он развернулся и направился к двери. Я кинулась за ним, но он взял электронную карточку, и уходя, произнес:

«Раз ты не говоришь мне, я разберусь сам». А потом дверь захлопнулась, и я осталась одна.


Глава 10

В пустой комнате мне понадобилось не более пяти секунд, чтобы осознать, что я не могу позволить Чарли уйти отсюда одному. Но перед тем, как покинуть комнату, я еще несколько секунд металась по ней, как безумная, пытаясь найти бумажник и ключи, а потом еще и вторую карточку – чтобы понять, что она была только одна и что нужно было взять вторую в холле. Когда я, наконец, выскочила за дверь, он уже входил в лифт. Он повернулся, взглянул мне в глаза, и двери лифта закрылись.

Я бросилась к другому лифту и с минуту в нетерпении стояла около него, пока, наконец, не сдалась и не побежала вниз, преодолев восемь лестничных пролетов. Когда я оказалась в холле, там не было и следа Чарли. Я выскочила на South Doheny, посмотрела по сторонам…Чарли исчез.

Может быть, поискать его, - подумала я и прошла через здание отеля, к своей машине. Проведя два наполненных страхом часа в бессмысленном кружении по улицам Beverly Hills и Западного Голливуда, я наконец, призналась себе, что совершенно не представляю, куда он мог пойти. Потом, умирая от беспокойства, я вернулась в Four Seasons, сжалась в комочек перед телевизором и стала ждать ... надеяться на его возвращение.

Наконец, поздним вечером, дверь открылась и, подняв глаза, я увидела на пороге Чарли - лицо его не выражало абсолютно ничего. Войдя в комнату, он бросил на комод карточку, а потом встал неподвижно, заложив руки в карманы, и посмотрел прямо на меня. Мне хотелось вскочить, обхватить его обеими руками, но я понятия не имела, что с ним произошло за последние несколько часов, и что он теперь думает обо мне. В результате я выбрала самый безопасный путь.

«Милый, ты голоден?» - робко спросила я.

Чарли вздохнул и потер лицо обеими руками. «Угу».

Я заказала по телефону какую-то еду, а он сел на край кровати и сбросил с ног ботинки. Потом повернулся, забрался на кровать и лег рядом со мной, небрежно положив на меня одну руку. Я провела ладонью по его взъерошенным волосам.

«Где ты был?» - спросила я.

«Некоторое время провел в холле. Потом пошел в ресторан. Потом в бар. Потом посидел у бассейна».

Я уставилась на него. «Так ты даже не выходил из отеля?»

Он помотал головой. «Я и здесь много чего узнал».

У меня внутри все похолодело. «И что же ты узнал?»

Чарли вздохнул и перевернулся на спину.

«Я узнал, что, кажется, многие люди откуда-то меня знают. Ко мне подходили странные женщины и просили с ними сфотографироваться. Даже те, которые совсем не говорили по-английски. Они подходили группами, хихикали и хотели обнять меня. Или бродили вокруг и смотрели на меня издали». Он взглянул на меня.

«Еще я узнал, что у всех, кроме меня, есть второе имя. О, на самом деле, у меня тоже есть. Ривз. И я могу делать все, что угодно – счет пришлют мне в номер».

Мы долго молчали. Наконец, он добавил: «Еще по телевизору в баре я видел моего бывшего соседа по комнате в Пансионе. Только это был не он. А кто-то, похожий на него, только старше. И, кажется, теперь я все понимаю».

В дверь постучали, и я встала, чтобы взять еду. Когда, дав на чай посыльному, я внесла в комнату наш заказ, Чарли безразлично подошел к столу и сел. Потом поднял на меня глаза.

«Это значит, что меня не существует?» - спросил он, и было видно, что он очень боится услышать ответ. Этого я не могла вынести и буквально набросилась на него, целуя его волосы, его лицо, его уши, мечтая растаять, раствориться в нем.

«Конечно, ты существуешь! Существуешь!» - это было все, что я могла сказать. Не слишком красноречиво, но я была так счастлива, что он вернулся и что он не стал ненавидеть меня, и одновременно так боялась, что, обдумав все это, он станет меня ненавидеть и опять уйдет. Он схватил меня обеими руками и резко посадил к себе на колени, внезапно решив заняться со мной любовью. Возможно, чтобы забыть, или не думать, или почувствовать, что он «существует». А я была просто рада, что он все еще хочет меня.

Позже, ночью, он спал на животе, уткнувшись лицом в подушку, а я лежала без сна, ощущая, как быстро истекают последние часы моего счастья. Убавив звук, я машинально переключала каналы телевизора и случайно попала на анонс Access Hollywood. Бойкая блондинка в обтягивающем наряде давала краткое изложение «слухов» о Desperate Housewives. Потом она повернулась к другой камере.

«Сегодня Кеану Ривз привел в сильное волнение группу японских туристок в отеле Four Seasons. Очевидно, Избранный остановился здесь, пока в его доме на Голливудских холмах идет ремонт. Кумир-затворник задержался в холле роскошного отеля в Beverly Hills и сфотографировался с девушками, чем обеспечил им незабываемые впечатления от поездки».

Пока она говорила, показали несколько фрагментов папарацци–съемки, и я увидела Чарли, совершенно сбитого с толку тем, как эти девушки по очереди прижимаются к нему, улыбаясь в камеру. Но он стоял спокойно и позволял им делать это, не обращая внимания на человека, ведущего съемку с другого конца холла. Потом он беспокойно отступил в сторону и направился к бару, оглянувшись и помахав им рукой, когда они закричали что-то ему вслед по-японски.

Теперь все, кто не должен знать, узнают, что мы находимся в Four Seasons, разве что чистильщик из PersonalJesus окажется неспособен отличить Чарли от Кеану. Но я не думала, что нам стоило полагаться на случай.

Утром я сказала Чарли, что мы должны переехать, возможно, в Chateau Marmont. Если его там видели, это не будет выглядеть странно. Он устало кивнул и направился в ванную, откуда вскоре раздалось щелканье ножниц. Когда он вышел, его голова была обрита наголо. Но мы оба знали, что к вечеру волосы отрастут на дюйм. Я спустилась вниз и купила ему бейсболку и темные очки. Потом мы проскользнули на лестницу и без происшествий добрались до машины.

Я зарегистрировалась в Chateau - роскошном, но тихом, и практически незаметном с Sunset. Мы быстро прошли в номер. Подавленный, Чарли просто снял с себя одежду, улегся в постель и тоскливо уставился в никуда. Я заползла к нему и стала обнимать и целовать, пока он не прижался ко мне.

«Прости», - сказала я ему.

«Тебе не за что просить прощения», - мягко отозвался он, немного отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. «Мне повезло, что ты заботишься обо мне. Мне повезло, что ты решила заплатить и забрала меня из Пансиона - подальше от тех, кто делает подобные вещи. Полагаю, что они думали, что раз они создали меня, то могут от меня и избавиться. Мне повезло, что ты спасла меня от этих людей».

Я прижала его к себе, дрожа от страха перед тем днем, когда он поймет, что я была одной из них… той, которая достала образец ДНК, передала его и сказала: «Сделайте мне клона, с которым я смогу делать все, что захочу».


Глава 11

Чарли уснул - на боку, подтянув колени к подбородку и положив ладони под голову. Я прижалась к его спине и, приподнявшись на локте, нежно гладила его короткие темные волосы. Мы жили в Chateau уже несколько дней. Я водила пальцем по неправильной формы выступу волос на его лбу, по тонкой теплой коже висков. За эти несколько недель, проведенные со мной, он изменился. Его тело стало тяжелее, а подбородок – несколько массивнее. Губы уже не казались такими яркими, как тогда, когда он впервые ступил на порог моего дома.

Его повадки тоже немного изменились - он больше не был беззаботным и неуклюжим юнцом, натыкающимся на вазы. Его неуверенность была пока заметна, и в глазах все еще сквозило сомнение, но теперь в нем появилось бдительное спокойствие. И особенно очевидно это стало, когда он узнал правду… часть правды… о своем происхождении.

Мы редко выходили из номера, опасаясь тех, кто мог искать его. Отважившись,наконец, спуститься в закрытый сад Chateau, мы оба часто оглядывались по сторонам. Я – нервно, боясь за него. Он – жадно, теперь понимая, что время его жизни гораздо короче, чем у любого из окружающих… а он проводит ее со мной, прячась в номере отеля, ни с кем не разговаривая, ничего не видя. В шикарной, прекрасно декорированной тюрьме. С обслуживанием в номерах.

Зазвонил мой мобильный. Чарли слегка пошевелился и нахмурился во сне. Морщинка разгладилась, я взяла трубку. Это была Ева. Я вышла с телефоном в маленькую гостиную нашего номера и закрыла за собой дверь.

«Послушай, кажется, я нашла способ, который позволит вам выиграть немного времени», - сказала она. «Где вы?»

«Прячемся», - прямо сказала я.

«Ладно, слушай, Палата представителей приняла компромиссный закон, разрешающий передачу ДНК для выращивания тканей и органов и иных медицинских целей, ну, как при создании банка собственной крови. Теперь, если он пройдет в Сенате и на него не будет наложено вето, это может смягчить обвинения против тех, кто был признан виновным в связи с участием в индустрии клонирования».

«И что?» - сказала я.

«Я переговорила с людьми из компании – они говорят, что если им удастся получить доказательства, что кто-то из клонированных знаменитостей добровольно передал свою ДНК, это позволит им выиграть время».

«И каким же образом?»

«Ну, потому что без этого разрешения клон представляет собой по существу… юридически, нечто среднее между украденным имуществом и похищенным ребенком ..»

«Чарли вряд ли можно назвать ребенком», - сказала я.

«Именно так рассуждают и наши юристы. Безусловно, это еще весьма юридически непроработанный вопрос. С одной стороны, он живет всего около 8 месяцев. То есть является ребенком. С другой стороны… как ты и сказала, достаточно просто взглянуть на него. Он может говорить, способен делать выводы…»

«Он умеет читать», - добавила я.

«Нет, они не умеют читать, но…»

«Чарли умеет читать», - твердо сказала я. «И писать. Немного».

«Хорошо. Как бы то ни было», - примирительно сказала Ева, очевидно, не веря мне. «Если мы сфабрикуем доказательство того, что Кеану по собственной воле передал ДНК зарубежной компании в медицинских целях, вопрос статуса Чарли станет более запутанным, и обвинения могут быть…»

«Ну и…» - сказала я, не совсем понимая, в чем суть. В конце концов, Кеану не передавал ДНК по собственной воле, и никогда не стал бы.

«И мы составили кое-какие бумаги», - продолжала Ева. «В соответствии с требованиями, изложенными в законе… нужна только подпись. Подпись Кеану».

Я молчала. До меня не дошло. Ева вздохнула.

«Разве у тебя нет его автографов?» - подтолкнула она меня.

«Конечно, есть, но эксперты-графологи обычно очень быстро могут выявить подделку».

«Ну, это зависит от того, насколько хороша подделка. А если у нас будет еще и видеозапись того, как Кеану подписывает эти бумаги, объясняя, зачем он это делает – в медицинских целях, конечно…»

Я расхохоталась. «Это не сработает, ему будет достаточно заявить, что это его клон, и учитывая огромное количество других клонов, будет легко…»

«Других клонов нет», - перебила меня Ева.

«Нет? Ты же говорила, что люди постоянно это делают, что в Л.А. есть множество клонированных Орландо и Брэдов», - возразила я.

«Были. Но мы… уже забрали их».

Я села на пол. «О, Боже». Я не могла поверить в то, что она сказала. Конечно же, мои жалкие попытки спрятать Чарли в самом сердце Западного Голливуда не могли быть более эффективными, чем то, что сделала бы любая другая богатая разведенная женщина из Beverly Hills. «Вы нашли всех остальных?» - прошептала я.

«Остальных было всего шесть», - просто сказала Ева. «И ты единственная, кто не вернул своего клона для уничтожения».

Я была потрясена. Других Кеану? Словно прочтя мои мысли, Ева сказала: «У нас было два Орландо, Брэд, мой Антонио и пара Эштонов».

«И не было других Кеану?» - с надеждой спросила я.

«Нет. Правда, на них были заказы, которые еще не начали выполнять».

«Вы не имеете права, это моя ДНК, я за нее заплатила!» - закричала я, не желая, чтобы у какой-нибудь другой женщины был Чарли. Во всяком случае, не у какой-нибудь суки, которая, как только возникли проблемы, отдала бы его обратно, как надоевшее домашнее животное.

«В любом случае, сейчас это уже невозможно. Фирму обыскали, помнишь? ДНК изъяты».

Я почувствовала страшное облегчение.

«И поэтому ты находишься в таком исключительном положении», - добавила Ева. «Не осталось никаких доказательств, кроме Чарли. И я хочу сказать, что раз уж ты так привязалась к нему, то если ты сможешь обеспечить доказательства, что ДНК была получена законным путем, компания готова отступить и дать ему возможность прожить его жизнь – при условии, что ты увезешь его куда-нибудь, где никто никогда больше его не увидит».

Я не верила. «Зачем им это, если он представляет такую опасность?»

Минуту стояла тишина, а потом Ева сказала: «Так как ты, судя по всему, станешь постоянной клиенткой. Ты, совершенно очевидно, готова рискнуть свободой для того, чтобы он был в безопасности и был с тобой. Через полгода тебе понадобится новый. Компания готова доверять тебе – до тех пор, пока ты заслуживаешь доверия, и если ты, в свою очередь, окажешь им содействие.

«Ты ошибаешься», - сказала я. «Я больше никогда этого не сделаю, это жестоко, я чувствую себя чудовищем».

«Все так, но… через шесть месяцев ты будешь чувствовать себя одиноким чудовищем», - спокойно сказала Ева. «Ты поймешь, что клонирование сродни абортам и разводам. В первый раз бывает больнее всего».

Я нервно сглотнула – от ее слов холод пробрал меня до костей. От того, как жестоки они были…от мысли о том, что я действительно могу стать такой же безжалостной, как она. Я не могла произнести ни слова.

Внезапно Ева сказала: «Ты говорила, что он умеет писать?»

«Да».

«Ему надо бы потренироваться, прежде чем поставить подпись за Кеану. Держу пари, он мог бы прекрасно подделать ее. Только подумай – у него та же рука. Те же мышцы. Та же длина пальцев, те же пропорции ладони… попробуйте. Встреться со мной где-нибудь, и я передам тебе бумаги. Используй свой телефон, чтобы снять, как Чарли будет их подписывать. Убедись, что у него такая же стрижка, как сейчас у Кеану – очень короткая, с практически выбритым затылком.

«Ладно», - вдруг сказала я, готовая согласиться на что угодно, если это означает, что Чарли не будет вынужден прожить жизнь, прячась в номере отеля.

«Встретимся в Cravings через полчаса. Сможешь?» - живо сказала Ева.

«Да». Я положила трубку, поднялась на ноги и заглянула к Чарли. Он уже проснулся, но все еще лежал в постели. Повернув голову, он посмотрел на меня темными пронзительными глазами.

«Что случилось, мой дорогой?» - мягко спросила я, подойдя к изножью кровати и нежно взяв его за пальцы ног.

Он моргнул. «Ничего», - хрипло произнес он. «Ты уходишь?»

«Да, совсем ненадолго. Я думаю, что смогу… кое-что уладить, чтобы нам не приходилось больше прятаться. И мы сможем уехать куда-нибудь в новое место. Ты хочешь увидеть новые места?»

Некоторое время Чарли смотрел на меня загадочным взглядом – то ли с надеждой, то ли с подозрением. Затем медленно кивнул. «Да».

«Хорошо… Я вернусь так скоро, как только смогу. Не…»

«Я знаю», - сказал он, «никого не впускать». Потом взял пульт и включил телевизор. Я медленно вышла - с ощущением, как будто он начал что-то скрывать от меня. Но прежде чем это выяснять, я должна была разобраться, как мне обеспечить его безопасность.


Глава 12

Я припарковала машину на стоянке, расположенной за ресторанами и шикарными магазинами, образующими цепочку Sunset Plaza, и вошла в Cravings с заднего входа. Ева сидела во внешней части ресторана, и ее легко можно было видеть с улицы. Охваченная паранойей, я подумала о том, что наемный убийца (которого я про себя уже почему-то называла «Макс»), возможно, в настоящий момент наблюдает, получив приказ последовать за мной, когда я буду уходить. Ева приветствовала меня объятием и поцелуем в щеку. Я ненавидела ее. И широко улыбалась.

«Ну, давай взглянем на бумаги», - сказала я, садясь за стол. «Я хочу совершенно точно знать, где Чарли должен поставить подпись».

Ева дала мне договор, на котором рядом с несколькими пустыми строками стояли красные крестики. «Вот, давай пробежимся по нему вместе», - начала она, но я уже сунула договор себе в сумку.

«Не стоит», - сказала я. «Я все равно ничего не пойму. Все, что меня волнует, это то, чтобы компания оставила нас с Чарли в покое».

Подошла официантка, и я заказала джин тоник. «Мне необходимо выпить», - усмехнувшись, призналась я Еве, а потом сказала: «Мне нужно в туалет, я скоро вернусь. Попроси, чтобы нам принесли хлеб, ладно?»

Я зашла за угол, и, скрывшись из поля зрения Евы, бросилась вон через задний вход так быстро, как только могла. Выехав со стоянки, я повернула налево, намереваясь добираться кружным путем - вверх по Sunset Drive, потом переулками выбралась на Doheny, спустилась по Melrose, и вернулась обратно к Chateau Marmont с востока.

Добравшись до номера и открыв дверь, я обнаружила, что Чарли полностью одет, собрал рюкзак и очень встревожен тем, что я вернулась так быстро. Когда я вошла, его взгляд был устремлен куда-то за меня - как будто он предполагал, что я не одна.

«Что ты делаешь?» - с тревогой спросила я.

«Где твои друзья?» - он ответил вопросом, защищаясь.

«Мой милый, они нам не друзья», - заверила я его, закрывая дверь. «Но у меня есть кое-какие бумаги, которые могут, по крайней мере, держать их подальше».

Я достала договор и положила его на стол. Потом извлекла из сумки маленькую записную книжку, в которой хранились три автографа Кеану, собранные за последние 6 лет.

«Послушай», - сказала я ему. «Я хочу, чтобы ты потренировался в изображении этой подписи, а потом подписал это…» - и вдруг, с опозданием, до меня дошло, почему Чарли так меня испугался. Выпрямившись, я взглянула на него, и заметила, что он сегодня не побрился, у него появилась темная бородка. Над чувственной изогнутой верхней губой не было шрама. Мне захотелось поцеловать эту губу, но он внимательно смотрел на меня - очень прямо и недоверчиво.

«Почему ты решил, что я приведу их сюда?» - спросила я. Чарли не ответил. Он отпустил рюкзак и сел за стол. Я подождала немного, но он просто продолжал смотреть на меня ничего не выражающим непроницаемым взглядом.

«Что я должен сделать?» - со спокойной учтивостью спросил он. Поколебавшись, я открыла записную книжку на чистой странице. И вверху написала Кеану Ривз.

«Это имя», - робко сказала я. Потом я положила рядом автографы. «А это подпись. Ты сможешь написать имя так, чтобы было похоже на подпись?»

Чарли, не задумываясь, взял ручку левой рукой, а я неосознанно прикрыла ладонью рот – больше всего мне хотелось закричать и снова покрыть его поцелуями. Но я сдержалась. Сначала он написал имя печатными буквами и минуту с любопытством рассматривал. Затем, очень быстро, изобразил подпись, которая была настолько точной, настолько совершенной, как будто не могла бы появиться никаким иным образом. Я была поражена.

«О, Господи», - произнесла я, взяв ее в руки и внимательно сравнив. Одинаковые. «Это потрясающе».

Чарли поднял глаза, и на мгновение маска упала с его лица – он жалобно смотрел на меня, будто спрашивая, сделал ли он, наконец, что-то правильно? Это был взгляд Ученика, все еще живущего в нем и стремящегося доставить удовольствие Посвященному. Но, несмотря на то, что я улыбалась ему, любила его, хотела заботиться о нем, это выражение в его глазах угасло, сменившись настороженностью – как будто зерно сомнения уже дало всходы.

«Так что ты хочешь, чтобы я подписал?» - спросил он, и я объяснила ему все, что поняла сама. Он посмотрел на договор. «Значит, если я подпишу это, они оставят меня в покое?» - спросил он.

«Да, думаю да. И мы уедем куда-нибудь. Может быть на север, в Сиэтл. Или мы могли бы поехать в пустыню. Куда бы ты хотел?»

Чарли все еще размышлял. «Будет ли это означать, что они смогут создавать еще …таких, как я?»

«Ну.. не таких же, но…»

Он взглянул на меня. «Но что?»

Я не знала, что ответить, и Чарли положил ручку обратно на стол. «Нет», - произнес он, - «я не буду помогать им в том, чтобы они сделали с кем-нибудь еще то же, что со мной». Потом он встал.

«Милый… Я не знаю, что мне еще делать», - сказала я ему. «Я просто пытаюсь устроить все так, как будет лучше для нас».

«Для нас?» - переспросил он, посмотрев на договор, на автографы, и снова на меня. «Знаешь, я слышал, как ты говорила по телефону», - сказал он, «я слышал тебя. Ты сказала, что это твоя ДНК, потому что ты заплатила за нее. Ты ведь не просто обеспечивала мое существование, так ведь? Ты …заказала меня. Как мебель». Его мягкий голос ни на тон не повысился и ни разу не дрогнул. Он просто говорил все это своим красивым голосом. Лишь напряженное тело и взгляд, в котором не было прощения, выдавали его гнев.

Теперь я знала, что потеряла его. Но я цеплялась за него до последнего. «Я сделала это только потому, что люблю тебя», - сказала я, но он нахмурился, посмотрел на меня, и лицо его вспыхнуло, как будто ярость вдруг вырвалась оттуда, где он пытался удержать ее.

«Ты любишь МЕНЯ? Ты любишь не меня, ты любишь этого…», - он показал на подписи, - «этого человека, которого … ты не знаешь, и я не знаю…», - а потом обвел бешеным взглядом комнату и воздел руки жестом, означавшим «Довольно!» Сдернув с кровати свой рюкзак, выскочил за дверь. Я бросилась следом, точно зная, что если бы настоящий Кеану сейчас поднимался по лестнице, я бы сбила его с ног, пытаясь догнать Чарли.

«Прошу тебя, постой, пожалуйста…», - умоляла я, пока он бежал вниз по лестнице и, не обращая внимания на глазеющих на нас людей, пока он непреклонно прокладывал себе дорогу вперед и вниз – в темный подземный гараж Chateau. Наконец, я ухватилась за его пальто как за спасительную соломинку, и в нем оставалось достаточно участия, чтобы не стряхнуть меня одним движением руки, как, насколько я понимаю, ему бы хотелось.

Со мной случилась истерика - я помню, что слезы струились по моему лицу, и все, что я смогла придумать – это вытащить из кармана кредитную карточку. «Вот», - сказала я, - «вот… позволь мне сходить с тобой к банкомату… позволь мне показать тебе, как ею пользоваться, чтобы у тебя всегда были деньги…»

Он нетерпеливо отпрянул. «Не нужно».

Я сунула карточку ему в карман. «0902, это пин-код», - сказала я, безумно боясь, что он сбежит и окажется ужасном положении. «Запомнишь? Это значит 2 сентября, это… это день его рождения. Ладно? 0902. 0902. 0902. Повтори, чтобы я знала, что ты запомнил!»

Вцепившись в его пальто обеими руками, я добилась, чтобы он трижды повторил код. Повтори три раза, и запомнишь, сказал мне однажды мой бывший муж.

Потом он некоторое время смотрел на меня, явно растроганный моими слезами. Взяв меня за запястья, мягко высвободился.

«Отпусти меня», - тихо сказал он. «У меня не много времени. Я хочу жить, пока у меня есть возможность».

От моей гордости мало что осталось. «Ты всегда можешь вернуться, в любое время дня и ночи. Ты ведь знаешь это, правда? Правда?? Ты знаешь, как добраться до моего дома? Что бы ни случилось, я всегда приму тебя обратно. Пожалуйста, приходи ко мне, если тебе понадобится помощь».

«Хорошо», - сказал он, отчаянно стремясь отделаться от меня. «Хорошо, хорошо…» И в конце концов, я его отпустила. Я безудержно зарыдала, когда он вышел на Sunset и, повернув на запад, скрылся за углом. Служащий, работавший на парковке, помог мне зайти обратно в отель. На его значке было написано «Ромео».

«Когда-нибудь он вернется, не плачьте», - сердечно сказал Ромео, провожая меня в холл Chateau. Я поблагодарила его и медленно побрела в опустевшую комнату.

Я стала тем одиноким чудовищем, о котором говорила Ева. И это было невыносимо.


Глава 13

Я вернулась в свой пустой печальный дом. Я плакала, вынося мусор – в корзине в ванной еще оставались темные пряди волос Чарли. В течение последующих нескольких дней все вызывало у меня слезы. Я убирала в доме, а потом плакала над тем, каким пустым он становился, над старыми газетами с обведенными кружком буквами.

Выйдя в Интернет с компьютера в гостевой спальне, я проверила историю. Чарли искал Бетховена, хлопок, имбирь, Скотный двор, лошадь, горы, Тибет, гобелен, шелк, мандаринский диалект, мой фамильный герб, изрядное количество порно… и клонов. Он уже тогда подозревал.

Уныло тянулись дни. Я вернулась к старым привычкам, которые были у меня до появления Чарли. Начала бродить по Интернету, заходя на все старые сайты Кеану, которые посещала раньше, когда мечтала, чтобы он был только моим. Проверяла wireimages и gettyimages в поисках его свежих фотографий. Обнаружилась новая фотография Кеану, прогуливающегося по магазинам на Beverly, одетого в черное, тонкого и непринужденно грациозного – он шел по тротуару, опустив глаза. Было заметно, насколько он старше Чарли. Но еще через несколько месяцев их не сможет различить никто, кроме самых преданных поклонников. Шрам, кривой зуб, взгляд – может быть, а может, и нет…

Проверка кредитной карточки стала моим ритуалом – это был единственный способ убедиться, что с ним все в порядке. Первые три дня движений не было. Потом одно скромное списание, всего 20 долларов - в Los Feliz, неподалеку от Griffith Park. Господи, неужели он ночевал в парке вместе с бездомными?? Но зачем, когда можно было вернуться ко мне? Я сходила туда и побродила в окрестностях банкомата, но Чарли не нашла.

Потом, через несколько дней, еще одно списание на 20 долларов – в Silverlake. Потом еще – в North Hollywood.

Наконец, через несколько недель, я увидела на Getty Images фотографию, на которой, несомненно, был Чарли. Волосы падали ему на глаза, он все еще был в изношенных высоких черных ботинках, но одежду раздобыл другую. Судя по внешнему виду, в дешевом магазине. Он находился в одном из Starbucks в северной части Beverly Hills. Сидел один, устремив взгляд в стакан с кофе. Эта фотография моментально распространилась по Сети, и кто-то поместил под ней насмешливый комментарий: «Это что, гавайская смесь?» Очень смешно, подумала я.

Было еще одно списание со счета – в районе Redondo Beach. Потом, судя по всему, у Чарли вдруг возник какой-то план. Фотографии «Кеану» неожиданно стали появляться в большом количестве.

«Вчера вечером Кеану раздавал автографы восхищенной толпе в Greek Theater…» - объявил канал Entertainment Tonight, и я увидела фотографии Чарли, вскинувшего голову навстречу объективу – спутанные короткие волосы, вызывающая улыбка. Пиджак от костюма надет поверх вылинявшей футболки. «Ну что, нравится?» - казалось, спрашивали его глаза. Автографы, вне всякого сомнения, получались у него хорошо.

«Кеану отправился за покупками в магазин дешевой одежды Out Of the Closet», - сообщил журнал Star, иллюстрируя это нечеткой фотографией Чарли, которого я опознала только по рюкзаку.

«Кеану бродит босиком по пляжу в Redondo», - заявил журнал People, и фотография обошла все блоги, где несколько поклонников сошлись во мнении, что это не очень хорошая фотография, потому что на его ноге не видно шрама, оставшегося после мотоаварии.

«Кеану поддержал Ангелов Ада!» - это мне понравилось больше всего. Судя по всему, Чарли использовал свою славу, для того, чтобы бесплатно прокатиться на мотодинозавре до Сан-Диего, где и продолжились списания со счета – в том же сдержанном скромном темпе, около 60 долларов в неделю. На фотографии он был запечатлен с развевающимися по ветру волосами, неистово хохочущим на заднем сиденье Харлея, ухватившись за какого-то устрашающего вида парня в усах и татуировках. Она поразила меня - никогда раньше я не видела, чтобы Чарли так смеялся.

Тем временем, настоящий Кеану, несомненно встревоженный, казалось, ушел в подполье.
Я не видела ни одной фотографии, насчет которой я могла бы с уверенностью сказать, что это он. Он и его люди, отвечающие за связи с общественностью, вероятно, не очень волновались по поводу странных историй о «Кеану», ловящем попутку обратно в L.A., зато журнал People был в восторге. «Наистраннейший кризис среднего возраста!» - так они это назвали.

«Нормальный спортивный автомобиль и молодая блондинка не подходят Кеану Ривзу. Вместо того, чтобы пойти по пути Тома Круза, Ривз отправился странствовать! Одному водителю грузовика повезло – он познакомился со звездой в кафе в Сан-Диего и подбросил его обратно в L.A... <…>»

Вскоре кредитная карточка показала, что Чарли, кажется, обосновался в районе Silverlake.

Наконец, еще через три тревожных недели, произошло два события, которые вызвали у меня взрыв эмоций – страха и радости:
1) На wireimage появилась фотография Чарли или Кеану (если честно, я уже не была уверена), на которой рядом с ним, устремив на него оценивающий взгляд, стоял … Макс, наемный убийца PersonalJesus.
2) В тот момент, когда я это увидела, Чарли вернулся.

Стук в дверь заставил меня в тревоге вскочить на ноги. Я промчалась по дому и чуть не рухнула от облегчения при виде Чарли, смотрящего на меня сквозь прозрачную дверь – его грязные волосы свалялись, борода отросла на несколько дюймов, а запах был такой, что я чувствовала его даже через дверь.

Но это беспокоило меня меньше всего. Я распахнула дверь и сжала его в объятиях так крепко, что он засмеялся и произнес:

«Ой! Ну ладно!»

«Ох, заходи, заходи, заходи же… за тобой следят?» Я выскочила на улицу, дико озираясь по сторонам и, охваченная неконтролируемым страхом, даже посмотрела вверх. Потом быстро вернулась обратно, заперла ворота, вошла в дом, закрыла дверь на замок, больше всего желая спрятать его в ванной комнате и запереть ее дверь тоже. Чарли медленно прошел на кухню, оглядываясь вокруг, как будто проверял, что изменилось. Потом с усталым вздохом упал в кресло и вытянул ноги.

Стоя перед ним, я обняла его голову, прижала лицо к своей груди и стала с наслаждением гладить спутанные пыльные волосы. Он позволил, но недолго – отстранился и умоляюще посмотрел на меня снизу вверх.

«Я умираю от голода!!» - честно признался он, и это было настолько похоже на Чарли, что я чуть не засмеялась и не заплакала одновременно.

Пока он пил содовую - две бутылки, одну за другой, я сделала ему огромный сэндвич с мясом и со всем, что еще удалось найти. Все было настолько непохоже на его, такого юного, горячего и нежного, первое появление в моей жизни. Теперь он выглядел 30-летним мужчиной и немного напоминал бездомного кота, ничуть не боящегося ни меня, ни окружающего мира. Я смотрела, как он поглощает сэндвич – «Милый, помедленнее и жуй» - он позволил мне немного похлопотать вокруг него, прежде чем сказать (и я не могла не согласиться), что ему необходимо принять душ. Я бросила все его вещи в стиральную машину, поражаясь, насколько страшными и заскорузлыми они были. И долго возилась с ними, достав из сушилки - с таким энтузиазмом к ведению домашнего хозяйства я не относилась еще никогда.

Когда Чарли, наконец, появился из ванной – в одном полотенце, свежевыбритый, с вновь коротко постриженными волосами и чистой, сияющей белизной кожей, - он подошел ко мне как муж, вернувшийся из длительного путешествия. Он взял мое лицо в ладони, зная, что можно не спрашивать, хочу ли я его. Мы страстно стремились друг к другу, и я цеплялась за него, как будто падала, и только он был способен меня удержать. Он посадил меня сверху и полностью контролировал мои движения, руки его загрубели, но были по-прежнему нежны. Потом, когда я все еще лежала, обвившись вокруг него, он, нежно глядя мне в глаза, рассказал о нескольких своих приключениях. Я слушала, зачарованно глядя на новые морщинки, появлявшиеся около его глаз, когда он улыбался. Я гладила их пальцем и прикасалась к ним губами.

Бесконечно счастливая, я уснула в его объятиях. Утром я расскажу ему о Максе и покажу ту фотографию – чтобы он знал, кого искать. Утром я скажу ему.

Но на следующее утро, когда я проснулась, Чарли уже ушел. Рюкзак, чистая одежда, и все.


Глава 14

Когда Чарли ушел во второй раз, я поняла, что должна сделать что-нибудь, чтобы его защитить. Сначала я позвонила Еве и оставила на ее автоответчике сообщение, пригласив ее заехать ко мне. Потом собрала все, что у меня было от компании PersonalJesus – буклет, договор, который он отказался подписывать, адрес интернет-сайта, который Ева записала для меня (хотя самого сайта уже не было). Затем села за компьютер и написала письмо, в котором во всем призналась и описала каждую встречу, указала каждую дату, когда переводила деньги, суммы переводов… и то, каким образом я, гм, сексуально эксплуатировала несовершеннолетнего (каковым Чарли формально являлся).

Распечатав это письмо в двух экземплярах, я приложила к одному из них остальные доказательства. Сунула все это в конверт из плотной бумаги, запечатала и написала на нем адрес моего адвоката.

Как только я закончила, на моем пороге появилась Ева. Как своевременно. Я молча впустила ее.

«Просто чтобы ты знала – мы не сердимся из-за договора», - начала она, - «хотя мне и не понравилось, что меня кинули в ресторане». Я налила ей чашку кофе, и мы сели на кухне, за столик для завтрака.

«Послушай», - сказала она. «Компания возобновила свою деятельность в Таиланде. Там помехи со стороны государства будут намного меньше».

Я вздохнула.

Ева подалась вперед и заглянула мне в глаза. «Я знаю, ты скучаешь по нему», - сказала она.

«Да, скучаю», - резко ответила я. «Но все кончено. Он ушел, ДНК больше нет, власти нас прижали… Все кончено, оставим это».

Ева улыбнулась. «У нас больше нет ДНК Кеану. Но я готова поклясться, что если ты посмотришь вокруг, то найдешь что-нибудь, что может нам помочь».

Должно быть, я выглядела очень озадаченной.

«ДНК Чарли!» - раздраженно сказала Ева. «Она ведь такая же, знаешь ли. Все, что тебе нужно будет сделать – это собрать некоторое количество его волос и отдать их мне… и через 48 часов тебе начнут делать новый клон».

Я не могла поверить в ее дерзость. «Неужели ты думаешь, что после всего этого кошмара я попробую снова?? Я не могу, это слишком… погоди, вы не можете клонировать клона. Разве теломеры, о которых ты мне говорила, не будут еще слабее?»

«Ну, да», - признала она. «Но знаешь ли, мы провели определенную работу, так что это может оказаться даже преимуществом – учитывая то, каким неуправляемым оказался Чарли. Мы только что сделали клон Тому Круза третьего поколения… он вышел настолько нестабильным, что мы отказались иметь с ним дело в течение 15 месяцев... Но как бы то ни было, мы поняли, что эти клоны третьего поколения, хоть и живут около трех месяцев, гораздо более послушны. У них короткая память … полное отсутствие инициативы… никудышная иммунная система…»

«А теперь замолчи», - сказала я ей. Но она только взглянула на меня.

«Впрочем, они идеально подходят для того, что тебе нужно. Они очень ласковые. О, они любят заниматься любовью, любят, чтобы их обнимали, чтобы их кормили и заботились о них. Они буквально как дети…»

«Я не слушаю тебя», - сказала я ей.

«Представь себе Чарли, у которого не будет неудержимого желания странствовать, который не будет выяснять, что происходит, а потом обвинять тебя, который не будет задавать массу вопросов… ему просто будет нравиться обниматься и слизывать шоколад с твоих пальцев, и заниматься любовью, а потом прижиматься к тебе и засыпать».

Я уставилась на нее.

«Ты могла бы назвать его Тедом», - сказала она, пытаясь соблазнить меня. «Они намного дешевле, чем второе поколение. И намного более ручные».

«И намного проще в эксплуатации», - холодно сказала я, хотя в глубине души уже заволновалась при мысли о том, чтобы завести еще одного Чарли. Такого, который не покинет меня. Я прогнала это чувство.

Ева пожала плечами, откинулась на спинку стула и отхлебнула еще кофе. Я не сомневалась, что она намерена продолжать со мной работать. Я могла стать для них постоянным источником дохода, если бы позволила уговорами заставить молчать мои жалкие угрызения совести, и мы обе знали это.

«Это слишком опасно», - сказала я. «Ты сама мне говорила. Из-за властей. Мы должны принять это. Все кончено».

«А что, если я скажу тебе, что не кончено?» - снова наклонившись вперед, горячо сказала Ева. «Что, если я скажу тебе, что мы оказали персональное воздействие на некоторых политиков - членов Комитета по сексуальной эксплуатации? Что если я скажу тебе, что до тех пор, пока у них не будет неопровержимых доказательств - вроде того, что сотрудники Департамента национальной безопасности ворвались к тебе в дом и застали вас с Чарли с поличным, или как там у них это называется…, - она взмахнула наманикюренной рукой, - все это не будет так страшно, как мы думали».

«Но если все это пустяки, почему Макс преследует Чарли по всему Лос-Анджелесу?» - спросила я.

Ева смотрела на меня непонимающим взглядом. «Кто такой Макс?»

«Тот подонок, которого ты привезла сюда в тот день, когда хотела забрать у меня Чарли».

«О, так значит Макс, да?» - Ева коротко рассмеялась. «Мило. Ну, хорошо. Ладно. Послушай… мы же просили тебя увезти Чарли туда, где никто его не увидит, а вместо этого он теперь свободно повсюду бегает».

«И что?» - спросила я. Мы обе знали, что я не имею никакой власти над Чарли.

«А то, что он как заряженное ружье. Если честно, то единственная причина, по которой Дже… эээ, Макс еще ничего не сделал, это то, что Чарли настолько преуспел в изображении Кеану, что мы не уверены, кто есть кто. И это может плохо кончиться. Я точно не знаю, что мы будем делать с Чарли. Но это не значит, что ты должна страдать!» - продолжала Ева.

Неудивительно, что она так старалась продать мне другого клона. Может быть, я сдам им Чарли, если у меня будет … «Тед».

Прежде чем она снова заговорила, я попросила ее подождать минутку. И отправилась за своим покаянным письмом и мобильным телефоном. «Вот», - сказала я. «Прочти это».

Пока Ева читала письмо, я ненавязчиво сделала при помощи телефона несколько ее фотографий. Она была бледна, когда, закончив чтение, подняла взгляд.

«Ты очень фотогеничная, - сказала я ей, показывая одну из фотографий, - и эти твои фотографии будут распечатаны и помещены в пакет, который я приготовила для своего адвоката. А читаешь ты сопроводительное письмо».

У Евы был такой вид, как будто она смотрела в дуло пистолета. «Ты собираешься сдаться?» - потрясенно прошептала она.

Я подалась вперед и пристально посмотрела ей в глаза. «Если с Чарли что-нибудь случится, я сдам нас ВСЕХ. А если что-нибудь случится со мной, мой адвокат откроет этот конверт».

Ева судорожно сглотнула.

«Хочешь еще кофе?» - вежливо осведомилась я.
После того, как она ушла, заметно дрожа, я прошла по дому, собрала все волосы Чарли, которые только смогла найти, и выбросила их в мусорный контейнер. Я должна была избавиться от искушения сотворить нечто еще более непростительное, чем уже сотворила.

Но ночью мне приснился кто-то… кого я не знала, каким именем мне теперь называть… он обожал меня, и положил голову мне на грудь, и дышал глубоко и удовлетворенно, когда я перебирала его мягкие темные волосы. На следующий день, когда работники санитарной службы вытряхнули мой мусорный контейнер и увезли все, что я вынесла из дома, мне стало легче.


Глава 15

Моя жизнь вернулась в привычное русло, образованное проверками кредитной карточки и прочесыванием Интернета в поисках фотографий Чарли. К этому времени он начал носить костюмы и прическу, наилучшим образом способствовавшие тому, чтобы сойти за Кеану. На самом деле я могла точно сказать, что на фотографии Чарли, только если она была сделана в районе, где произошло списание с карточки. И я могла точно сказать, что на фотографии Кеану (а таковые были очень редки), только если он был на или рядом со своим мотоциклом.

Судя по всему, Чарли некоторое время обретался в окрестностях колледжа Berkley, и журнал People задался вопросом «Кеану приударил за студенткой?!» Я не знала, действительно ли он завел девушку, или его увлекла сама атмосфера учебного заведения, или (как можно было предположить по фотографии) ему просто понравился тамошний широкий выбор баров и ночных клубов.

Я сохла по нему, как девчонка. Я похудела – впервые не прикладывая к этому усилий, потому что страшно тосковала по Чарли и не могла есть. Но, по крайней мере, я знала, что с ним все в порядке.

А потом настал день, когда я уже не знала, все ли с ним в порядке. Через несколько недель списания с карточки вдруг прекратились. После того, как в течение шести дней не было ни одного списания и ни одной фотографии в сети, меня охватил ужас. Я металась по LA на машине в бестолковых и бесплодных поисках, прочесывая районы, где находились банкоматы, которыми он пользовался.

Я позвонила Еве и оставила на ее автоответчике истерическое сообщение, в котором пообещала громко утопить всех, если не получу гарантий того, что с Чарли все в порядке.

Она перезвонила и клялась всем на свете, что компания и пальцем его не тронула, что они сами его ищут, что они успешно его отслеживали, пока он вдруг не пропал с экранов радара. Ее голос звучал настолько испуганно, что я действительно ей поверила.

На протяжении двух недель я мучительно металась между ужасом, что Чарли ранен, похищен, пропал… и грустными ревнивыми мыслями, что какая-то женщина очаровала его и заботится о нем так, как он никогда больше не позволит мне.

Потом, в один из дней, стоя у раковины и глядя на внутренний дворик, я краем глаза увидела, как медленно открылись железные ворота. Потом настороженно наблюдала, как появился Чарли – медленно, будто подкрадываясь, он вошел во двор. Вне себя от радости, захотела выскочить из дома, чтобы встретить его, но заколебалась. Он двигался вперед очень осторожно, неуверенно оглядываясь вокруг. Я почти не сомневалась, что он не хочет попасться на глаза даже мне. И отступила от раковины, зная, что в относительно темной кухне меня не будет видно сквозь застекленную веранду.

Чарли миновал двор, глядя по сторонам так, будто изучал каждый камень, каждое дерево, каждую цветочную клумбу. Медленно поднявшись по дорожке и подойдя к задней двери, он не постучал в нее как обычно, а просто стоял и смотрел внутрь сквозь стекло веранды. Как будто ждал чего-то, но не знал, чего именно. Я думала, что он постучит, но он просто продолжал стоять там, глядя через стекло. Наконец, не в силах больше выносить все это, я быстро подошла к двери. Распахнула ее, выскочила на веранду и устремилась к следующей двери, но Чарли, словно очень сильно испугавшись, отпрыгнул на несколько шагов назад. И уставился на меня.

Озадаченная, я немного помедлила, а потом открыла застекленную дверь и шагнула на крыльцо. Он стоял и смотрел на меня, его испытующий взгляд скользил по моему лицу.

«Милый… Чарли…», - произнесла я, протягивая руки. Он вел себя как-то неестественно.
«С тобой все в порядке?» - беспомощно спросила я.

Чарли нервно сглотнул и сделал глубокий вдох. «Эээ, да», - тихо сказал он. Снова окинул взглядом двор и дом, потом опять взглянул на меня. Я сделала несколько шагов вперед и обняла его – крепко и нежно. Он казался взволнованным и растерянным. А еще он был очень худой. Я отступила и взяла его за руку.

«Пожалуйста, входи. Можно, я тебя покормлю?» - спросила я, потянув его в дом. Он вошел и как будто не знал, что делать дальше, и я легонько подтолкнула его к стулу, на котором он обычно сидел. Он упал на него и снова огляделся, нервно барабаня пальцами по столу.

Я заметалась по кухне в поисках содовой. Он взял ее, что-то вежливо пробормотав, сделал глоток и отставил в сторону.

«Ты голоден?» - спросила я, но он отрицательно помотал головой.

Я села рядом и внимательно посмотрела на него. Теперь он выглядел намного старше, хотя я не могла определить, насколько. На его лице не было морщин, кроме нескольких едва различимых, протянувшихся нежными линиями от уголков глаз к вискам. Его волосы были совершенно темными. Его лицо было тонким и спокойным, а глаза – намного менее откровенными, чем когда-то.

Рюкзак он с собой не принес. У него вообще ничего с собой не было. Я поняла, что это будет лишь короткий визит, и у меня больно кольнуло сердце.

«Тебе что-нибудь нужно?» - спросила я, надеясь, что да, и я смогу хоть как-нибудь оказаться ему полезной. «Тебе нужны деньги? Одежда?»

«Что?» - переспросил он, а потом, похоже, понял. «О, нет. Нет, мне ничего не нужно…» - казалось, что он рассматривает меня в слегка раздраженном замешательстве.

«Ты меня ненавидишь?» - спросила я, с ужасом ожидая ответа.

Он моргнул и опустил глаза, молча следуя взглядом от одной неведомой мне мысли к другой.

«Чарли? Пожалуйста, не надо меня ненавидеть», - произнесла я, стараясь не заплакать. Я не хотела, чтобы он видел меня плачущей всякий раз, когда мы встречаемся. «Просто ты был мне так нужен. И сейчас нужен. Знаешь, я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь уехать из Калифорнии? Хочешь увидеть Нью-Йорк или… я не знаю…горы? Колорадо? Мы можем поехать в любой уголок Америки».

Он снова взглянул на меня – приговор еще не был вынесен, но был уже определен.

«Я знаю, что есть еще столько всего, что ты хотел бы увидеть», - сказала я, чувствуя свое поражение. «Я и предположить не могла, что все так обернется…»

Последовало долгое молчание - наконец, он вздохнул, посмотрел в окно и, следуя своим мыслям, слегка покачал головой. Затем стремительно поднялся.

«Мне пора», - довольно резко произнес он. «На самом деле я даже не знаю, зачем пришел. Не знаю, что я надеялся найти».

Я обхватила его, внезапно почувствовав, что вижу его в последний раз. И я ничего не могла с этим поделать. Я заплакала, опять, в отчаянии обвила руками его шею и запустила пальцы в его волосы. Прижав его к себе так крепко, как только могла, я прошептала ему на ухо:

«Я буду любить тебя всегда. Всегда. Я не могу по-другому. Пожалуйста, вернись ко мне…»

Он позволил удерживать себя некоторое время, а потом медленно и неохотно, всего на несколько секунд, обнял меня в ответ. Когда он отстранился, его лицо было напряженным и печальным, а во взгляде сквозили жалость и смятение. Убитая горем, я отпустила его.

Чарли прошел мимо меня к двери, опустив голову в глубокой задумчивости. Он вышел, миновал веранду и спустился во двор. Я шла за ним. Он остановился на дорожке и оглянулся, окинув меня внимательным взглядом.

«Я увижу тебя снова?» - жалобно спросила я.

«Не знаю», - коротко ответил он, продолжая смотреть на меня, но сосредоточенный на своем внутреннем гироскопе. Потом вдруг повернулся и зашагал по дорожке и дальше – за ворота. Я опустилась на ступеньки и, закрыв лицо руками, зарыдала так, как не рыдала с того дня, когда Чарли бросил меня в Chateau. Это было всего пару месяцев назад, но он уже стал совершенно другим человеком.

Не знаю, как долго я сидела, охваченная горем. Когда я, наконец, выпрямилась и взглянула на свои руки, я увидела волосок. Единственный темный волосок, зацепившийся за рукав моей блузки.

Я должна была немедленно избавиться от него, потерять в траве газона. Но вместо этого я взяла его и держала обеими руками, как будто он был из чистого золота. Всхлипывая, я положила его в конверт, а потом, как последняя дура, нарисовала на конверте сердечко. И от этого патетического жеста почувствовала такую жалость к себе, что опять залилась слезами и прорыдала над конвертом еще минут десять, прежде чем спрятать его в ящик тумбочки в спальне.

На протяжении следующих двух недель я каждый день грустила над этим волоском. Каждый день говорила себе: «У меня может быть другой. Слабее, лишь тень Чарли, игрушка… но он. Его глаза, его запах, его голос, его тело».

А потом я получила письмо. Отправленное, судя по штемпелю, из Италии. В углу было написано «Чарли Ривз». Разорвала конверт, прочла. И оказалась в еще большей растерянности, чем была раньше.


Глава 16

Письмо Чарли не начиналось приветствием. Оно просто начиналось, и все. Наверное, это было единственное написанное им письмо.

Прежде всего я хочу сообщить тебе, что со мной все в порядке и извиниться, что не зашел повидаться с тобой, прежде чем уехать. Я собирался зайти и поговорить с тобой, увидеть тебя снова и еще раз поцеловать, но все произошло очень быстро, и я не успел.

После того, как я в последний раз ушел от тебя, я отправился погулять вечером, оказался в клубе и мне пришлось много пить. Парень, принявший меня за Кеану, сказал, что отвезет меня домой, и я согласился, потому что много выпил и, кажется, забыл, что он не знает, кто я на самом деле. Он привез меня на холмы к тому большому бетонному дому и оставил там. Он сказал, что мы увидимся позже.

Я не знал, что мне делать, поэтому просто стоял у высоких серых ворот и попробовал открыть их, но они были заперты. Я стоял, гадая, что же делать, и подумал, что может быть, мне просто обойти дом и лечь спать в густых зарослях у его стены. Потом ворота открылись, и я вошел, и там был он. У него был такой вид, как будто он сейчас упадет.

Это так странно – вот так увидеть самого себя и мы просто долго смотрели друг на друга. Потом я сказал Я твой клон, а он коротко рассмеялся и ответил Я почти догадался. Но было видно, что он не слишком этому рад. Впрочем, мы довольно долго разговаривали, и он оказался очень славным, только расстроился из-за тебя.

Как бы то ни было, я сказал, что есть много всего, что я хотел бы увидеть и сделать, но только не знаю, как. Я сказал, что, наверное, проживу еще не больше двух месяцев, а он сказал, что я могу остаться у него на ночь. Утром он сделал несколько телефонных звонков.

Он дал мне свой паспорт и большой конверт, чтобы я прислал его обратно, когда пойму, что он мне больше не понадобится. Он сказал, что паспорт не будет ему нужен еще четыре или пять месяцев. Потом приехали люди в очень красивом Мерседесе и отвезли меня в аэропорт. Когда я оказался в Италии, другие люди встретили меня и разрешили остановиться у них.

Я объездил всю Италию и Францию. Завтра уезжаю в Грецию. Мне не нужно больше маскироваться, потому что волосы мои поседели, и я отставил их расти. Теперь они очень длинные, как и борода, и я ношу темные очки. Я больше не похож на Кеану. Но думаю, что когда ему будет 50, он будет похож на меня.

Наверное, я скоро смогу поехать в Индию, потому что он там знает кого-то, и они сказали, что я могу пожить у них в горах. Я знаю, что там очень красиво, поэтому очень надеюсь, что смогу поехать.

И я хотел сказать, что я не ненавижу тебя. На самом деле я все еще люблю тебя и очень сожалею, что мы больше не увидимся, но я должен извлечь все возможное из отпущенного мне времени. Сначала, когда я понял, кто я, и что ты сделала, я ненавидел тебя. Но теперь, когда я кое-что увидел, я понял, что хотя моя жизнь, кажется, не будет долгой, жизнь множества людей также коротка. Жизнь большинства людей коротка. Мне повезло, что я вообще живу. Мне удалось увидеть и сделать больше, чем большинству людей, и ты была добра ко мне.

Поэтому я должен был прийти и повидаться с тобой еще раз, но может быть, так даже лучше, потому что я могу вспоминать, как ты выглядела в последний раз, когда я тебя видел. Ты спала, слегка улыбаясь, и я знал, что ты счастлива.

Вот твоя карточка. Она мне больше не нужна, потому что эта семья заботится обо мне. Прощай.

Вот так. Карточка была в конверте вместе с письмом. Он был вне моей досягаемости почти во всех смыслах, а скоро будет вне моей досягаемости абсолютно во всех.

Иногда требуется усилие, чтобы продолжать жить. В течение последовавших за этим письмом недель мне приходилось напоминать себе, что вечером нужно включать свет в доме, иначе я просто бродила бы в темноте. Позвонила Ева, и я рассказала ей про письмо, и она попыталась убедить меня, что все хорошо – я должна была узнать этого мужчину, а он должен был узнать жизнь, а компания не прекратила свою деятельность. По прошествии времени мне показалось лицемерием продолжать ненавидеть ее, тогда как Чарли простил меня.

Конечно, оставался еще один вопрос – то, как Чарли описал последний раз, когда он видел меня. Этот последний раз был тогда, когда он пришел домой грязный и голодный и провел ночь в моих объятиях.

Волосок, хранящийся в конверте, не принадлежал Чарли. Я каждый день доставала этот конверт, и в моей памяти оживали те несколько мгновений, когда, пусть и не подожревая об этом, я обнимала Кеану. Должно быть, он решил ничего не предпринимать против меня, и я была ему благодарна. И это определенно способствовало тому, чтобы рискнуть еще раз.

Иногда я убирала конверт очень далеко, клянясь, что я никогда даже не подумаю о том, чтобы все повторить. Но так и не смогла заставить себя избавиться от этого волоска.

Я больше не получала вестей от Чарли. Когда наступила зима, я подумала, что он, скорее всего, умер. Но в доме по-прежнему столько всего напоминало мне о нем и заставляло плакать, я даже не предполагала, что именно – до того момента, когда слезы появлялись из ниоткуда быстро, как лава, заставая меня врасплох.

Помню, в колледже, в рамках обязательного курса по афроамериканской литературе, я читала книгу Глории Нейлор под названием Mama Day. В этой книге бабушка говорит женщине, горюющей по недавно умершему мужу: «Сейчас ты оплакиваешь себя. Но придет день, когда ты будешь оплакивать его».

Этот день пришел, когда я, апатично разогревая скудные остатки еды, слушала NPR, и зазвучала «Ода к радости». Я вспомнила, как Чарли растянулся на полу, головой к динамикам, в восторге уставившись в потолок. Тот, кто так любил жизнь, заслуживал больше жизни, чем ему досталось. Подобные же мне, кто безрадостно и робко бредет по ней, не заслуживают так много. Вот тогда я заплакала по Чарли.

Наконец наступила весна, и я начала думать о том, что я должна была сделать иначе, обо всех способах, которые я могла бы использовать, чтобы вместить больше жизни в те месяцы, которые были у Чарли. Думаю, я оправдывала себя тем, что это не было абсолютно эгоистично и чудовищно, когда однажды вечером достала конверт и внимательно посмотрела на него. Потом включила в доме весь свет, сделала глубокий вдох и позвонила Еве.

«Я хочу назвать следующего Кевин», – сказала я.

Перевод Asti