Сцена 1: Те же и дамы Действующие лица: Шандра, Линн, Эшли, Лутиэн, Трина, Нетти, Табита Место действия: Номер на 3-ем этаже
Ситуация выглядит откровенно удручающе. Офелия выдворила Замте и Церис с территории курорта, обвинив их в «неподобающем поведении». Съемочная группа запечатлела этот процесс, что может оказаться особенно опасным для Замте, если Офелия захочет подать на нее в суд за «попытку нападения». Зато на экране это будет смотреться что надо! FOX собирается вечером выдать в эфир «специальный выпуск». Интернет-голосование идет полным ходом. Благотворительная организация процветает.
Но конкурсантки наши пребывают в глубокой депрессии. Изгнание Замте и Церис приключилось настолько быстро, что они едва успели попрощаться со своими подругами. И они покинули остров, не успев и слова сказать Киану.
Не то чтобы кто-то особо хотел сейчас с ним заговаривать. Он укрылся в своем номере на четвертом этаже. Замки по-прежнему не работают, но никто из женщин не осмеливается подняться туда, кроме А.А., которая доставляет ему еду и поспешно покидает его апартаменты.
Офелия сует ему под нос подписанный им контракт и, таким образом, вынуждает его спуститься в Исповедальню «на десять минут, или хуже будет»!
Он сидит в Исповедальне, закинув ногу на ногу, опустив руки на колени, курит и молча смотрит в камеру в течение 10 минут. Затем он возвращается в номер. Когда он проходит мимо аппаратной, в дверях ее стоит А.Р., играя в «йо-йо».
А.Р. (заставляя йо-йо бегать по ниточке вверх-вниз): Ничего не напоминает?
Киану намеренно игнорирует его, но заметно, что внутри он просто кипит от ярости. Если бы мы могли сейчас увидеть его ауру, она представилась бы нам в виде черного клубящегося облака.
Все оставшиеся женщины собрались в одном из номеров на 3-ем этаже на военный совет.
Линн пишет на листке бумаги:
Нам всем известно, что комнаты нашпигованы жучками, поэтому если мы хотим перехитрить их, придется общаться так.
Она передает бумажку по кругу, остальные читают, что написано, и кивают. Эшли берет бумажку и дописывает ниже:
Кого “их”?
Линн отвечает еще ниже.
Киану и всю команду FOX.
Нетти: Так-так, продолжай.
Линн пишет:
Он впал в депресняк, потому что у него теперь нет безопасного выхода. Они будут мучить его, пока из нас тут не останется только одна, и тогда его единственная надежда – сделать так, что она возненавидит его настолько, чтобы выбрать деньги. А это значит, что он в ответ начнет мучить нас. Кому этого хочется?
Все нагибаются над листком, чтобы прочитать, затем дружно мотают головами.
Линн пишет:
Хорошо. А значит, он должен думать, что безопасный выход у него имеется.
Лутиэн выхватывает у нее бумажку.
Кто-то из нас должен пойти наверх и сказать ему, что на самом деле совсем не горит желанием выйти за него замуж.
Линн кивает.
Трина: Да, но кто сказал, что он…
Табита быстро зажимает ей рот рукой. Шандра подхватывает бумажку и завершает начатую мысль.
…поверит ей?
Все пялятся на бумажку. Трина выдавливает (сквозь пальцы Табиты): Можешь уже отпустить меня, кстати.
Табита: Ох! (отпускает ее) прости, пожалуйста.
Эшли пишет:
Нельзя просто прийти и сказать «Я не хочу выходить за тебя замуж». Надо попросить, чтобы он отсеял тебя во время следующего тура. Ну, знаешь, всю эту бодягу: «Дело не в тебе, это все я». И это, древнее как мир: «Я надеюсь, что мы сможем остаться друзьями», разумеется.
Все они смотрят на листок, потом друг на друга и кивают.
Линн переворачивает бумажку и пишет на обратной стороне: Но это должно быть убедительно!
Трина: Итак, кого выберем?
Нети, с готовностью: Я пойду!
Линн тычет пальцем в написанную на листке фразу: «Это должно быть убедительно!»
Нетти, обиженно озираясь: Что ты хочешь этим сказать?
Остальные смотрят в упор на нее, типа, а сама ты что, не понимаешь?
Нетти, смиряясь с действительностью: Ну да, да, вы правы. Тогда… (она оглядывается по сторонам и произносит одними губами “кто?”)
Шандра берет в руки листок и пишет:
Убедительнее всех будет или Линн, или Эшли. Киньте на «камень, ножницы, бумага».
Линн и Эшли дружно закатывают глаза к потолку, но соглашаются.
Раз, два, три! (Линн выбрасывает «ножницы». Эшли – «камень»)
Эшли тяжело вздыхает, потом кивает, берет бумагу и пишет:
Знаете, ребята, вы ведь тоже можете как-нибудь постараться понизить уровень его тревожности. Мы, конечно, не можем одна за другой являться к нему в номер и говорить, что не хотим за него замуж, он тогда точно заподозрит подвох. Но вы можете продемонстрировать это ему и другими способами.
Лутиэн читает, на секунду задумывается и говорит со значением: Мне нужно сейчас же сходить в Исповедальню. (выходит)
Остальные немедленно улавливают намек, переглядываются между собой и едва заметно кивают. И не стоит медлить, почему бы не сделать это сейчас?
Табита: Да уж! Характер у него – не приведи господи, как считаете?
Трина (громко и отчетливо): Да я бы еще не то сказала. Кто бы его ни заполучил, ей придется запастись терпением.
Линн: А сколько останется от пяти миллионов после уплаты налогов?
Все они тихонько смеются, потом смолкают. Шандра, Нети и Табита возвращаются к себе в номер. Эшли подправляет макияж, прежде чем отправиться в логово льва на 4-ый этаж.
Линн разрывает инкриминирующую их записку на множество мелких кусочков и отдает Трине, которая спускает их в туалет.
Сцена 2: Дело не в тебе, это все я. Действующие лица: Киану, Эшли Место действия: В дверях номера на четвертом этаже
Эшли идет по коридору, нервно облизывая губы. Она на секунду останавливается под дверью Киану, чтобы собраться с духом. Потом стучит..
Никакого ответа.
Она стучит еще раз.
Никакого ответа.
Она стучит еще раз.
Молчание.
Она открывает дверь и утыкается лицом прямо в заднюю стенку массивного гардероба. Киану снова придвинул его к двери. Шкаф слишком высокий, чтобы можно было видеть, что делается внутри.
Эшли стучит в заднюю стенку шкафа. В комнате слышно какое-то шуршание, и затем Киану подходит к гардеробу с другой стороны и смотрит на Эшли поверх него. Ей видно только его макушку и глаза. В настоящий момент они уставились на нее без всякого выражения. Все обычные ужимки и манеры отброшены в сторону, он совершенно неподвижен. Защитные барьеры подняты на максимально возможную высоту. Он выглядит как скунс с хвостом поднятым наизготовку.
Эшли: Мне нужно поговорить с тобой. Всего минутку?
Глаза Киану смотрят на нее сверху вниз, не моргая. В них абсолютно ничего нельзя прочитать.
Эшли: Ну пожалуйста?
Стоять под неморгающим взглядом его темных глаз становится довольно неуютно.
Эшли: Послушай… Я просто хотела спросить, ты не мог бы выкинуть меня во время следующего отсева?
Теперь он моргнул, но выражение глаз сильно не изменилось.
Эшли вздыхает. Похоже, это будет еще труднее, чем она думала: Послушай, дело не в тебе, это все я. Я на самом деле думаю, что ты чудесный человек. И ты очень, очень красивый. И с тобой МОЖЕТ быть очень… приятно быть вместе. Но брак, это такое важное решение.
Взгляд становится несколько более осмысленным. Он теперь смотрит то на нее, то чуть в сторону, как бы усваивая информацию. Иными словами, он слышит, что она говорит.
Эшли сглатывает слюну: Я просто не знаю, готова ли я сейчас к этому решению. И я ни за что не хотела бы отказать тебе на глазах у всего белого света. Но мне кажется… (ее ресницы влажнеют) …мне кажется, что я тебя совершенно не знаю. Мне казалось, что знаю, потому что ты был частью моего мира так долго, годы… но… теперь, когда я вот тут стою прямо перед тобой… я чувствую, что совсем не знаю тебя (Начинает плакать уже всерьез).
Да, совершенно очевидно, что он уже вовсю усваивает информацию. Он смотрит немного вниз, точно считывая видимые только ему знаки, слева-направо, слева-направо… Точно учитывая постоянно меняющиеся данные. Потом он поднимает свой взгляд. На секунду кажется, что вот сейчас он смягчится и ободряюще дотронется до нее поверх шкафа, но прежнее недоверие возвращается. Он так ничего и не говорит. Вообще, кажется, что он даже стал ниже ростом, и едва поглядывает на нее из-за резного навершия.
Эшли: Ну ладно, хорошо, (вытирает слезы) это собственно все, что я хотела сказать.
Она отворачивается и уходит прочь, раздумывая по дороге, то ли она действительно почти уговорила себя отказаться от мысли выйти за него замуж, то ли просто раскинула хитроумную ловушку для избегающего брака мужчины.
Сцена 3: Истинные признания Действующие лица: Шандра, Линн, Лутиэн, Трина, Нетти, Табита Место действия: Исповедальня, глядя прямо в камеру, одна за другой
Шандра: Да, это была та еще неделька! Киану должен был перенести нас одну за другой по гимнастическому бревну, но из этого ничего толком не вышло. Похоже, колени его не на шутку беспокоят. В конце концов, ему ведь уже 40. Хотя об этом и так легко позабыть. Но это, знаете ли, уже возраст… об этом стоит задуматься… ну то есть… 40… я имею в виду, Киану, конечно, потрясающий мужчина, но… ох. 40. Да и пять миллионов – не такая уж маленькая сумма…
Трина: На этой неделе Киану показал свой характер во всей красе. Я никогда и не думала, что он может ТАК покраснеть от ярости. Честно, я даже перепугалась. Я имею в виду, он, разумеется, милашка, но я до этого даже как-то не задумывалась, каким он может быть, если его рассердить. А представьте, что при этом только вы и он? И никого вокруг? Да и чего греха таить. Пять миллионов – это куча денег. Тем более, я думаю, мы и без брака могли бы с ним чудно повеселиться. Могли бы? Я думаю, да…
Табита: Ох… Господи, да я и что сказать-то не знаю. Я вообще не понимаю, какого черта я в это ввязалась?.. Я… ну просто, не знаю… В смысле… Киану, он такой, и правда, странный какой-то…
Линн: Так. Давайте посмотрим фактам в лицо. Ему сорок. Он вполне сложившаяся личность. И он, по-моему, совсем не собирается как-то меняться или приспосабливаться к другому человеку. И, по чести сказать, я тоже. Мне кажется, что самые глубокие любовные отношения возникают именно тогда, когда люди не связаны друг с другом, гм, официальными отношениями. Стоит над этим задуматься. И, в конце концов, пять миллионов, это вам не хухры-мухры…
Лутиэн: Все эти годы, когда я смотрела на него на экране кинотеатра, я представляла себе, что он очень мягкий, нежный, ласковый человек. Я и не представляла себе, что он может быть таким гадким. Нет, стойте, я хочу сказать… Я не хотела сказать, что он гадкий, но… ну… ну хорошо, может быть он иногда бывает и таким. О, Киану, если ты когда-нибудь это увидишь, пожалуйста, знай, что я по-прежнему тебя очень люблю! Я люблю! Я так тебя люблю!! Но… может быть, это такая любовь, которой не нужно обладание, понимаешь? Что-то вроде… любви не в ущерб свободе… А будь у меня пять миллионов долларов, мы могли бы вместе поехать в Париж и, знаешь… проводить друг с другом недельку-другую время от времени? А если ты когда-нибудь приедешь в Гонконг, то можешь остановиться у меня, и мы чудесно проведем время!
Нетти: Я не собираюсь тебе врать. Золотце, я по-прежнему готова выскочить за такого сладкого засранца, как ты, сию же секунду. И мне начхать, что ты бываешь чертовским ублюдком. Я просто выпью твое плохое настроение, высосу из тебя его до последней капли, и знаешь, как я это буду делать?
(Остаток признания Нети вырезан студией FOX из соображений цензуры)
Сцена 4: Наживка для Киану Действующие лица: A.A., Киану Место действия: Номер на четвертом этаже
Киану не выходил из своего номера уже в течение 24 часов. Гардероб по-прежнему торчит поперек двери. Офелия и рабочая группа готовят следующий этап, который, по слухам, будет представлять собой что-то вроде состязания в готовке, каждая из женщин должна будет испечь свой фирменный пирог, а Киану будет их пробовать. Два наименее удачных пирога будут означать отчисление их авторов.
Ну а пока что он забился к себе в номер, точно загнанный зверь, и не спускался в аппаратную, чтобы посмотреть те кадры, в которых женщины раскинули для него такое многообразие ловушек. Они уговорили А.А. попытаться выманить его из номера вниз, в аппаратную.
В настоящий момент A.A. стоит снаружи перед дверью Киану. В руках у нее удочка. К концу лески крепко привязана пачка сигарет «Camel» без фильтра. Она стучится в дверь.
Никакого ответа.
Она стучит еще раз.
Никакого ответа.
Она открывает дверь, отступает на несколько шагов и с силой забрасывает пачку через шкаф внутрь комнаты. Слышно шлепанье босых ног и леска натягивается. А.А. начинает вертеть колесико спиннинга. Леска на миг ослабевает, потом снова туго натягивается. А.А. продолжает выбирать ее на себя. Следует резкий рывок. Она знает, что он пытается отцепить леску от пачки. Она снова начинает вертеть колесико, стараясь держать леску натянутой. Она вертит и вертит, пока с другой стороны шкафа не слышится глухой удар и отголосок сдавленного хихиканья.
Киану: Хорошо, хорошо. Минуточку. (Он выглядывает поверх гардероба. Глаза его смеются.) Ну что там?
A.A.: Вы должны спуститься в аппаратную и посмотреть последние записи, сделанные девушками в Исповедальне.
Киану опускает глаза, и удочка в руках у А.А. резко дергается. Она тут же выбирает леску еще чуть-чуть.
Киану: Стой, стой!
A.A.: Нет. Если вы хотите получить сигареты, вы должны спуститься в аппаратную.
Киану: Ну можно я штаны хотя бы надену?
A.A.: … я… думаю.
Киану: Очень смешно. Ладно. Я готов. Давай сюда сигареты.
A.A.: Отодвиньте шкаф.
Гардероб медленно отползает в сторону, ровно настолько, чтобы Киану мог протиснуться наружу. На нем серые тренировочные и белая футболка. Он босиком. Он не брился в течение двух дней. Он пахнет… как обычно. Только сильнее. И его рука мертвой хваткой вцепилась в пачку.
A.A. отступает спиной вперед по коридору, ведя его на конце лески: Нам сюда. (Она тихонько подергивает удочку. На губах Киану появляется легкая улыбка)
Киану: О'кей.
A.A. приводит его в аппаратную, где он, наконец, закуривает и, пристально нахмурившись, просматривает записи «признаний». Очевидно, что он по-прежнему преисполнен подозрений. Но может быть, МОЖЕТ БЫТЬ, это поможет выманить его из его раковины хоть на чуть-чуть, хотя бы на пару туров? Потому что, хотя сделанные конкурсантками записи и пытаются убедить его, что они не хотят за него замуж… хотя они и сами начинают понемногу сомневаться, а хотят ли они, на самом деле, выйти за него замуж…все они с полной определенностью знают одну единственную вещь: каждая из них хотела бы остаться последней, чтобы принять судьбоносное решение тогда, когда наступит для него время.
А между тем, следующий тур будет связан с готовкой. И гораздо проще испортить чужой пирог, чем сделать свой собственный совершенно неотразимым.
