За год с небольшим кассовый сбор от проката «Скорости» только в Соединенных Штатах составил более 121 миллиона долларов. Ну а поскольку своим успехом этот фильм в очень большой степени обязан Ривзу, то нет ничего удивительного в том, что сегодня этот актер нарасхват. Фильм «Джонни Мнемоник» (режиссер Роберт Лого, сценарий Уильяма Гибсона) уже поступил в прокат, а осенью Ривз начнет сниматься в картине Dead Drop («Капля» или «Глоток смерти») режиссера Эндрю Дэвиса (Fugitive/«Беглец») на 20th Century Fox. Кроме того, Ривз доставил себе удовольствие, выступив на сцене Манитобского театра в спектакле «Гамлет» и приняв участие в съемках фильма Feeling Minnesota («Ощущение Миннесоты»), хотя эти работы и не принесли ему почти никаких денег.
За прошедшее десятилетие Ривз доказал , что обладает мастерством высокого класса. Он полностью погружается в мир своих персонажей, являя нам образы героев, характерные черты которых - вера в исцеляющую силу любви и оптимизм. В отличие от большинства своих коллег-актеров, Ривз берется за самые разные роли, не боясь того, что они могут оказаться ему не по зубам. Иногда такая артистическая смелость помогает Ривзу добиться успеха (как, например, в фильме «Маленький Будда»), а иногда мешает («Дракула Брэма Стокера»).
Когда режиссеров спрашивают, почему они выбирают для своих фильмов Ривза, они обычно отвечают, что их привлекает способность актера создавать вокруг себя атмосферу юношеской невинности. Эту традицию нарушил режиссер Альфонсо Арау. В фильме «Прогулка в облаках» он решил представить тридцатилетнюю знаменитость совсем в ином свете. «Я сказал Кийану, - вспоминает Арау, - что это будет фильм, где он впервые сыграет не мальчишку, не ребячливого мужчину, не мужественного мальчика, а настоящего взрослого мужчину».
Правда, и в фильме «Скорость» Ривз продемонстрировал нам свою актерскую и человеческую зрелость. И, тем не менее, для большинства зрителей он все еще остается вечным подростком, который вряд ли поразит кого-либо своим интеллектом. Однако люди, близкие к Ривзу, утверждают, что эти ходячие представления об актере далеки от истины. На самом деле Ривз, по их мнению, очень умен и очень начитан.
...Кийану родился в Бейруте, а вырос в Торонто. Его мать - англичанка, а отец - наполовину гаваец, наполовину китаец. Прежде чем стать актером, Ривз успел сменить множество профессий - от точильщика коньков до работника городского хозяйства зеленых насаждений. Только после этого он переступил порог драматической студии...
Приехав в середине восьмидесятых в Голливуд, Ривз мгновенно доказал агентам, что у него достаточно энергии и мастерства для того, чтобы стать настоящим актером. Вспоминая съемки телефильма Under the Influence («Под влиянием», 1986 г.), принесшего ему известность, Кийану говорит, что ему тогда приходилось очень нелегко, поскольку съемки начинались в восемь утра. «Раннее утро - это далеко не лучшее время для работы. В эти часы твоя муза еще спит». Однако в те времена Ривз никому не высказывал никаких жалоб. Один из его коллег вспоминает: «Кийану был невероятно профессионален: он не позволял себе ни малейшего опоздания, а, уходя с площадки, всегда сообщал, где его можно найти».
И в общении с журналистами Ривз столь же обязателен. Я встречалась с ним дважды, и каждый раз, ломая все стереотипы о кинозвездах, он приходил на встречу раньше условленного времени. Отвечая, Кийану старался быть предельно искренним. Впрочем, насколько я могу судить, искренность - это дар, полученный им от природы. Когда я спросила, что он испытал, узнав о смерти своего друга Ривера Феникса, он опустил голову на стол и почти беззвучно прошептал: «Что я испытал? Что я испытал?» А затем, с покрасневшими глазами, произнес очень простые слова, значительность которым придавало сквозившее в них волнение: «Что тут сказать? Мне было ужасно, ужасно грустно. Невероятно грустно. Мне его очень не хватает».
Во время второй нашей встречи Кийану выглядел уставшим и подавленным. Он, видимо, был в таком плохом настроении, что не мог заставить себя позаботиться о своем внешнем виде: об этом говорили и трехдневная щетина на лице, и грязные, будто их смазали клеем, нерасчесанные волосы. Поведение Ривза было совершенно непредсказуемым. В середине нашего разговора он вдруг включил кассету с записью «Джонни-Мнемоника», и все, кроме фильма, сразу же перестало для него существовать... Лишь после того, как я окликнула его, предложив прогуляться, он вернулся к реальности. «Включи диктофон», - попросил он меня. Я нажала на «play», и Кийану стал очень внимательно слушать свой длинный монолог о том, как он, медитируя, иногда представляет собственную смерть.
Все это резко отличалось от нашей первой беседы, на которую Ривз пришел в отличном настроении, чисто выбритый, одетый непритязательно, но аккуратно... Мы направились к гостиничному бассейну, чтобы посмотреть на закат. В коридоре Ривз вдруг бросился вперед. «Стой! - выкрикнул он наигранно-театральным тоном. - Сначала надо проверить, не грозит ли нам опасность». Сделав несколько осторожных шагов, Ривз обернулся и, улыбнувшись, провозгласил: «Путь свободен!»
- Неужели гостиницы стали твоим постоянным домом? - спросила я его.
- Нет. Я только временный гость здесь, - как нечто привычное ответил он.
- Но тебя считают чуть ли не бродягой. Как ты думаешь, почему?
- Может быть, потому, что я слишком долго ищу место, где мог бы надолго обосноваться. Мне чужда цыганско-богемная философия, приверженцы которой утверждают, что им не нужен дом, поскольку они нигде не хотят пускать глубокие корни. Ну а в этой гостинице я поселился несколько месяцев назад, когда начал сниматься в «Прогулке в облаках».
- На съемочной площадке все - и ты в том числе - говорили на испанском. Ты что, выучил этот язык?
- Всего несколько фраз. Да еще одну песню, которая называется Cerca del Mari. (Ривз попытался запеть, но сразу же сбился.) Раньше я ее помнил полностью, но сейчас забыл...
Мы подошли к краю бассейна. Плещущаяся у наших ног вода дала новое направление его мыслям.
- Смотри не свались, - предостерег он меня. - Что если ты вдруг растаешь? - он на мгновение умолк, но после короткой паузы нашел для меня новую возможность исчезнуть с лица земли. - А известно ли тебе, что бывают самовозгорания? У меня была одна знакомая, которая занималась исследованиями огня, и ей пришлось это испытать на себе...
- Как же это происходит? Люди взрываются?
- Нет. Горят. Изнутри. Причем все вокруг остается в целости и сохранности. Если, например, человек сидит на деревянном стуле, то стул не загорается, а от этого человека ничего не остается. Ну разве что зубы... Об этом никто не говорит, но такое бывает.
- Ты имеешь в виду путешествия в ад?
- Это тоже интересно. Только... - со смехом прервал он себя, - об этом не стоит говорить.
- Почему?
- Все это влечет за собой массу вопросов. Ну, например, откуда взялся папа римский? Где в Библии сказано, что он должен существовать? Где находится ад? И как возникло понятие греха, из-за которого люди должны потом терпеть адские муки?
- Тебе привили определенные религиозные убеждения?
Ривз отрицательно покачал головой.
- У вас в семье отмечали Рождество?
Ривз молча кивнул.
- Твоя мать была художником по костюмам у рок-звезд. Наверное, она умела устраивать праздники?
- Да. Мне больше всего запомнился День святых; наверное, потому, что, участвуя в этом празднике, я был то Дракулой в таком шикарном плаще, то Батменом. Однажды мама сшила мне костюм кузена Итта из «Семьи Адамсов». На меня надели огромный парик, но пошел дождь, я промок, и мой парик стал похож на большой кусок теста...
- Выходит, ты уже в детстве получил театральное воспитание?
- Да. К нам, например, заходил Элис Купер. Он, помню, однажды привел в ужас моих родителей, назаметно подбросив в наш дом пластиковые имитации собачьего кала... Что еще? Мы часто ходили на концерты. В пятнадцать лет друг матери взял меня с собой на концерт Эммили Харрис; мне пришлось простоять там всю ночь. Именно тогда я впервые увидел человека, употреблявшего кокаин.
- Как ты познакомился с миром «взрослых» развлечений?
- Когда мне было 17 лет, у меня появилась первая машина - Вольво-122 1969 года. Я купил ее у парня по имени Лестер, который когда-то учил меня ходить и частенько шлепал. Как-то мы с друзьями поехали на машине из Торонто в Буффало, чтобы посмотреть какой-то фильм для взрослых. Это было захватывающее дух приключение: мы страшно нервничали и всю дорогу говорили только о том, пустят ли нас, несовершеннолетних, на этот фильм. Но все прошло как нельзя лучше. Мы сидели в зале, пили и смотрели «взрослый» фильм. Хорошее было время...
- Это звучит как воспоминание о днях юности какого-нибудь самодеятельного рок-музыканта. Кстати, часто собирается твоя группа - Dogstar?
- Да. В последний раз мы играли два дня назад. Мы исполняем нечто вроде фолк-музыки или фолк-трэша. Но это не чистый трэш.
- Что тебе больше всего запомнилось из истории Dogstar?
- То, как мы играли в Милуоки на Metalfeste. Там были все эти невероятные группы - смесь хард-рока и сатанинского рока. А мы ведь фолк-группа, нам не надо было туда приезжать. В нас бросали банки из-под пива, орали нам, чтобы мы убирались... Это было восхитительно: мы поем какую-то песню в стиле кантри, а все вокруг надрываются и кроют нас матом.
- Давай вернемся к «Прогулке в облаках», я слышала, что на площадке рядом с Альфонсо Арау находилась женщина-астролог. Тебе приходилось с ней общаться?
- Да, однажды я подошел к ней. Она подержала меня за руку и что-то прописала. Ассистент Альфонсо каждый день готовил, согласно ее рекомендациям, напитки для Альфонсо, оператора и меня. Это были экстракты трав, которые, как говорила астролог, поддерживают хорошее настроение и улучшают самочувствие.
- Как тебе кажется, эти напитки и в самом деле благотворно на тебя действовали?
- Не уверен в этом. Но если бы я не принимал их, то, может быть, чувствовал себя хуже. Кто знает?
- Перед началом съемок «Прогулки в облаках» Арау собрал всех артистов вместе. Для чего?
- Мы проделывали упражнения, которые помогали нам понять подоплеку собственных страхов. Ну, а затем мы использовали это для того, чтобы проникнуть в психологию наших героев. Я, например, пытался представить, что чувствовал мой герой после окончания Второй мировой войны.
- Ты разговаривал с ветеранами?
- Я встречался с одним человеком, моряком, и долго разговаривал с ним. Я пытался «примерить» на себя чувства, которые он когда-то испытал. Хотел понять, отчего мой герой стал таким чувствительным? Чего он хочет? ... Потом, во время съемок, когда мы с партнером приближались к японской крепости, я вообразил, что тот моряк тоже рядом со мной. И вдруг я услышал какие-то звуки. Я обернулся... Эти звуки издавал моряк, которого я очень ясно представлял себе, но у него уже не было челюсти...
- Арау сказал тебе, что в этом фильме ты впервые должен сыграть настоящего мужчину. Как ты истолковал это требование?
- Для моего героя это значило взять на себя ответственность и за себя, и за окружающих.
- А для тебя?
- У меня нет определенных представлений о том, что значит быть мужчиной. Жизнь, как мне кажется, сама приведет тебя к пониманию этого.
- В прошлом году ты работал почти без перерывов. Понравился тебе такой темп или показался ужасным?
- Мне это понравилось, хотя иногда было очень трудно... Бывали моменты, когда мне нужно было экономить энергию. После того как мы завершили фильм «Скорость», на который у меня ушло очень много сил, сразу же начались съемки «Джонни Мнемоника». Эта работа тоже была чрезвычайно напряженной: я был занят в каждой сцене. Вот тогда я и начал следить за тем, сколько энергии я трачу. Иногда мне казалось, что я могу точно определить, сколько сил мне потребуется для того, например, чтобы встать с дивана. Я старался не делать ничего лишнего, не тратить энергию зря. И тем не менее, это было здорово. Тот год был по-настоящему хорошим.
- Когда ты думаешь о своей карьере, ставишь ли ты перед собой какие-то определенные задачи?
- Нет, здесь все зависит от стечения обстоятельств, от ситуации. Но у меня есть планы другого рода. Я хотел бы стать более артистичным.
- И как в эти планы вписывается «Джонни Мнемоник»? Почему он заинтересовал тебя?
- Мне нравится режиссер Роберт Лонго. Кроме того, я поклонник Уильями Гибсона.
- Интересно было работать с Лонго?
- Да! Еще как!
- Ты не участвуешь в светской жизни, это, видимо, объясняется тем, что ты весь в работе?
- Так было в течение почти полутора лет. Однако иногда я находил время, чтобы развлечься. Я ведь не монах. Нельзя обо мне сказать и то, что раньше, мол, он был гулякой, а теперь утихомирился. Но я действительно всегда в первую очередь думал о работе.
- На мой взгляд, ты открыт ко всему новому. И можно предположить, что твоя мать всегда поддерживала и поощряла в тебе эту открытость...
Ривз наклонился к диктофону:
- Спасибо, мама. Спасибо большое. Ты очень много для меня сделала.
- Ты хотел бы жениться и завести детей?
- Конечно.
- И как ты будешь вести себя в роли отца?
- Во-первых, постараюсь всегда быть рядом с ребенком, а во-вторых - стать для него положительным примером.
- Повлиял ли уход твоего отца из семьи на твои представления о браке и человеческих взаимоотношениях?
- Конечно. Я думаю, что именно этим объясняются многие особенности моего характера.
- Поддерживаешь ли ты сейчас отношения с отцом?
- Нет. Мне было шесть лет, когда он оставил нас. После этого я изредка встречался с ним, приезжая во время каникул на Гавайи. Последний раз я видел его, когда мне было тринадцать лет.
- И что тогда произошло?
- Была ночь, и я помню, что он говорил о звездах и о том, что мир - это коробка. Я не понял, что он имеет в виду: «Да нет же, пап. Земля круглая, а не прямоугольная». А, может, он и не говорил этого... Но я помню, как мы с ним смотрели на звезды.
- Когда ты приехал в Лос-Анджелес, то представился как Кей. Си. Ривз. Почему?
- О, это был ужасный период, который продолжался около месяца. Мне сказали, что моему агенту и менеджеру трудно связать меня с режиссерами из-за моего имени - в нем, мол, есть что-то чужеродное. Поэтому мне предложили выбрать себе другое имя. Мое второе имя Чарльз поэтому и появились эти К.С. Бр-р-р... Это было ужасно. Но когда я приходил на собеседования, я всегда говорил, что мое настоящее имя Кийану.
- А теперь этого имени достаточно, чтобы профинансировать кучу проектов... Расскажи немного о «Гамлете» - о чем он, по-твоему?
- О проблеме смерти, о жизненных неудачах. В тексте впрямую говорится о том, как мы принимаем самые важные решения в нашей жизни.
- Я все время хотела спросить тебя: когда снималась «Прогулка в облаках», ты, прежде чем встать перед камерой, постоянно издавал какие-то звуки. Что это? Какая-то особая техника «разогрева»?
- Альфонсо привез с собой женщину, которая научила нас использовать такие звуки, чтобы ввести себя в определенное эмоциональное состояние и быть готовым к работе.
- После «Гамлета» ты решил сняться в относительно низкобюджетном фильме Feeling Minnesota («Ощущение Миннесоты»). О чем он?
- О жизни людей в маленьком городке. Героиня картины попадается на том, что крадет деньги у большого шишки, связанного к тому же с мафией. Его бухгалтер обнаруживает недостачу и, шантажируя женщину, принуждает ее выйти за него замуж. Я играю брата этого бухгалтера, только что вышедшего из тюрьмы. Мой герой и эта женщина влюбляются друг в друга; во время ее свадьбы они занимаются сексом в ванной. Она просит освободить ее от бухгалтера, и в конце концов мой герой соглашается ей помочь. Но для этого он должен украсть деньги у своего брата...
- Раньше ты говорил, что тебя никто не узнает. Неужели и после фильма «Скорость» все осталось по-прежнему?
- Нет, сейчас меня узнают чаще, чем прежде. Обычно люди подходят ко мне и спрашивают: «Это вы играли в «Скорости»? После этого мы начинаем говорить о фильме.
- Быть знаменитостью наверняка мучительно. Но, наверное, в популярности есть и свои привлекательные стороны?
- Конечно. Быть знаменитым, во-первых, увлекательно, во-вторых, это привносит в твою жизнь драматизм, а, в-третьих, дарит тебе множество знакомств.
По материалам зарубежной прессы подготовил Виталий Жумагалиев